— Привет! Ну что твои говорят? Когда переезжаете? — Катя вздрогнула и оглянулась. Это была другая Катя, лениво качавшая тетрадкой. Уж она точно мечтала о том, чтобы Лапины получили квартиру где-нибудь подальше. Тогда она осталась бы единственной Катей. Хотя им ещё относительно повезло: три-четыре девочки с таким именем были в каждом классе предыдущей параллели. А мама говорила, что у неё было шесть одноклассниц по имени Лена. Вот жесть, наверное.
— Не знаю. — Катя пожала плечами, — Родители опять молчат.
— Жа-а-ль, — протянула её собеседница, — вот тебе обидно, а?
Катя снова пожала плечами: мол, ну что тут поделаешь? В который раз она готова была стукнуть себя по макушке за болтливость. Надо же было ляпнуть два года назад, что они скоро уедут из своей «народной стройки». Сначала ей сочувствовали и постоянно «провожали» в другую школу. А теперь ещё немного — и начнут подкалывать этим переездом, чего доброго и нищебродкой дразнить начнут — деньги на поездку в Муром Лапина так и не сдала.
— Слушай, — разговор надо было срочно перевести на что угодно, — ты говорила, что у тебя отец архитектор?
— Ну да, а что?
— А ты не знаешь, что у нас с той стороны за синим забором?
— А зачем тебе?
— Мелкий стремается мимо ходить. Ему наплели, что там тюрьма для психов.
— Неа, точно не тюрьма. Тогда бы забор был повыше, и охрана, и вышки, и стреляли бы…
Катя поёжилась и нехотя спросила:
— А что там? Ну, тюрьма — это бред, конечно.
— Папа говорил, что там была усадьба. Лет сто назад что ли? А потом детский дом. Но сейчас там все развалилось.
Школьный звонок выдал какую-то душераздирающую музыкальную фразу. Мальчишки расползлись с парт, и стало видно, что Семенов притащил в школу новый телефон, который они и разглядывали.
— А чья усадьба? — Катя всерьез заинтересовалась, но её тёзка уже оборвала разговор и отправилась на свой ряд к окну: в класс вошла Ангелина Сергеевна.
* * *
После уроков, выйдя на спортплощадку, Катя заметила одинокую фигурку в знакомой куртке у школьного забора. Митька её дожидался, хотя уроки у первоклашек закончились час с лишним назад. Обычно его из школы забирала бабушка, но последнюю неделю она болела, а родители строго запретили Мите переходить через дорогу одному. Но дело было совсем не в машинах на дороге или в том, что у школы не было светофора. Митька боялся синего забора, который начинался сразу за шоссе. Катя вздохнула и пошла к брату. Хорошо, что Вика со своей свитой уже отправилась в сторону проспекта. Наверное, в парк пошли.
Катя поправила брату шапку, дернула за съехавший рюкзак, и они вместе пошли к пешеходному переходу. Разговаривать никому из них не хотелось. Тротуар поднимался вверх, на склон холма, параллельно дороге; две минуты — и за кирпичной пятиэтажкой показался поворот. До заборов нужно было пройти ещё немного, но Митька цеплялся за сестру, как только видел кривой американский клен, росший в углу ветхого ограждения. Катя молчала, думая о своём.