— И меня тоже.
Катя отпустила его плечо и развернулась к нему лицом. У него были митины нос, глаза и уши, но он был другим, и с этим ничего нельзя было сделать. Интересно, подумала она, а мама догадывается, что это не её сын? Или не догадывается? Или делает вид, что ничего не замечает? Или…
— А как тебя звали? Ну, дома.
Он усмехнулся и шмыгнул носом. В этот момент он был совсем не похож на брата.
— Митя.
Катя хмыкнула. Оставался только один путь.
— Хочешь с нами — пошли.
Она шагнула к узкому заледеневшему проходу между заборов. Протянула руку.
— Если пойдешь — я помогу.
— Почему?
— Я — твоя сестра. Зачем ещё нужны сёстры?
кузина-белошвейка
Дело о застреленном бродяге
Выстрел в особняке на холме раздался около полуночи. Полиция приняла звонок несколько минут спустя. Какой-то бродяга забрался во владения семьи Голдберг, надеясь поживиться. На шум из спальни вышла миссис Голдберг, он попытался заставить ее замолчать, но та прихватила пистолет, и всё закончилось довольно быстро. Газеты в основном возмущались расплодившимся количеством бездомных и превозносили отважную женщину, вставшую на защиту своего имущества.
Меня эти новости не особо заинтересовали. С такими деньгами и именем любой адвокат легко докажет самооборону. Так что я закрыл газету и занялся кроссвордом на последней странице.
Я как раз бился над седьмым словом по горизонтали, когда она вошла. Девушка была одета в темно-серый костюм, никаких украшений. Держалась она спокойно.
— У вас было открыто, — сказала она, — можно сесть?
— Прошу, — я кивнул на стул и отложил газету.
Она села и сцепила руки в таких же серых перчатках в мертвый замок.
— Меня зовут Элиана Голдберг. Мне нужен детектив. Мистер Веспер, так?
— Всё верно.
— Вы уже читали, что случилось у нас в доме? — она дождалась моего кивка. — Мама выстрелила и… я не видела, меня не пустили. Этому бродяге попали в лицо. Я хочу, чтобы вы узнали, кто он был. Ведь можно же что-то узнать?
Я просто смотрел на нее. Быть спокойной ее, вероятно, учили с пеленок. Глубже дышать, когда хочется кричать во весь голос. Медленнее двигаться, вместо того, чтобы разбить вазу о чью-нибудь голову. Но сейчас это спокойствие давало трещину.
— Я заплачу! — она истолковала мое молчание по-своему и расстегнула застежку сумочки. — Я уже совершеннолетняя, не сомневайтесь, могу распоряжаться своим счетом.
— Чего именно вы хотите, мисс Голдберг?
— Пожалуйста — Элиана… — Вам жаль, что у этого бедняги не будет имени на надгробной плите? Или вы желаете отправить мать за решетку?
Тут её лицо приняло такое выражение, что я порадовался, что в офисе нет ни одной вазы. Но она справилась. Поправила шляпку и даже попыталась улыбнуться.