Я хорошо знал дорогу, но замешкался на одном из перекрестков. Кварталы часто, пусть и незначительно меняли очертания, и я не мог понять, куда нам бежать. Рык раздался совсем близко, я почувствовал толчок в плечо и упал, потянув за собой Элиану. Мимо нас что-то пронеслось и скрылось в тумане.
Я помог ей подняться.
— Вы уронили, — она протянула связку ключей. Должны быть, вылетели, когда нас толкнуло. Я засунул их в карман. Подул свежий ветер, туман ушел, теперь неприкаянные души до нас не добрались бы.
* * *
В доме Голдбергов горели все окна.
— Вам не обязательно заходить, — тускло сказала Элиана.
— Мне придется, — я чувствовал знакомое покалывание в кончиках пальцев. Мы заключили договор, мы привлекли внимание, осталось доиграть последние действия.
Так я впервые увидел Оскара Голдберга. Совсем юный, с почти черными тенями под глазами, он производил впечатление человека, не спавшего несколько суток подряд. Он не посмотрел на сестру, когда мы вошли, его взгляд не отрывался от трех женщин в черном, сидевших бок о бок на софе и вязавших. Спицы мерно и громко щелкали.
— Элиана! — миссис Голдберг встала, но не подошла к дочери. — Мистер Веспер, я вас предупреждала.
— Мама, — только и сказала Элиана, и что-то в ее голосе заставило мать посмотреть на меня.
— Вы в него не стреляли, так ведь? — спросил я.
— Неправда, это сделала я.
— Зачем? Не любили мужа?
— Любила, — она снова превращалась в статую: ничего человеческого. — А он предал нас всех. Спасся при крушении парома, никому не дал о себе знать и ушел бродяжничать. Голдберг — нищий-попрошайка! Как он посмел оставить все это. Детей, дело. Я бы убила его еще раз, будь у меня возможность.
Даже эту историю она излагала сухо и сжато, как доклад перед акционерами.
— Он вернулся попросить у вас денег?
— Да. Сказал, что пары сотен ему хватит надолго. Не спросил про детей, смотрел словно сквозь меня. Ему «невмоготу здесь было, душно», а копаться в отбросах оказалось веселее.
— Вы пошли за деньгами, а вернулись с пистолетом.
— Все так, — она кивнула почти с одобрением.
— Мама, — повторила Элиана.
— Ваш герой оказался фальшивкой. Мистер Голдберг, — юный Оскар дернулся и посмотрел на меня удивленными глазами, — вы поэтому разбили портрет отца? Не хотели смотреть на предателя?
— Оскар, не смей отвечать!
— Он ответит, — я встал между ним и вязальщицами в черном. Юноша несколько раз моргнул.
— Я, — начал он и облизал пересохшие губы. — Все говорили, что он всегда поступал правильно, я все время думал: а что бы сказал отец? А оказалось, что я уже лучше, чем он, даже стараться не надо!