Вышедшая замуж в восемнадцать лет за Гильермо Куньо, марикьярского вице-адмирала, она овдовела спустя три месяца после свадьбы — в первые же дни гайифской войны. После смерти мужа Анжелика вернулась в Олларию, где в положенный срок родила дочь, и с тех пор жила при дворе, лишь на зиму уезжая к родителям мужа на Марикьяру.
Даже теперь, пять лет спустя, Анжелика не желала и слышать о втором браке. И Карл не считал возможным ее принуждать. Пресловутое «благо Талига» представлялось Карлу не таким уж важным в сравнении с покоем и счастьем его младшей сестры. Папа Росио и дядюшка Марсель, видно, что-то упустили в его воспитании. Или только казалось, что упустили.
Так прошла осень. В начале зимы Анжелика с маленькой Инеситой окончательно перебрались на улицу Мимоз, и это вернее другого подтвердило, что со здоровьем у герцога Алвы стало совсем плохо.
Карл уже знал, что то анонимное письмо написала жена Арно Савиньяка, и прекрасно понимал, что за прямодушием женщины, узнавшей о старом преступлении, могли скрываться и политические мотивы. Но пока длилась зима, мысли о той, давней — последней — зиме его отца, не покидали Карла, затмевая все остальное. Снова и снова он думал о троих людях, один из которых породил его, а двое других вырастили.
Фердинанд Оллар в Багерлее, Рокэ Алва в Нохе, Марсель Валмон в роли урготского посла при дворе Альдо Ракана.
Суд уже миновал, сделав малодушным предателем одного и сотворив святого мученика из другого. Что чувствовали эти двое, каждый в своем заточении, пока третий искал им спасения и погибели? Что чувствовал отец в последние месяцы своей жизни? Стыд? Страх? Усталость? Хотел ли он вообще жить после того, что произошло? Хотел или нет, но он жил. Четыре месяца после суда он жил, о чем чем-то думал, говорил с тюремщиками, ел и спал, носил в себе воспоминания о суде. А потом его не стало.
Зима подходила к концу, когда Рокэ Алва явился с прошением о своей отставке.
— Я рекомендовал бы вам назначить на мое место маршала Придда, — сказал Алва. — Он заслужил этот пост еще в гайифскую войну.
Карл смотрел на него, стискивая подлокотники кресла. В кабинете они были вдвоем. Выглядел Алва вполне здоровым, разве что казался бледнее обычного.
— Я понимаю, что вы хотите наказать меня. Но зачем вы наказываете Талиг?
Алва отошел к окну, в задумчивости коснулся рукой рамы. Этот кабинет долгое время занимал он сам.
— Вы ошибаетесь, Ваше Величество. Мне не за что вас наказывать, и, возникни у меня такое желание, я действовал бы иными методами. Валентин Придд будет прекрасным Первым маршалом.