— Вы все умудряетесь обернуть в свою пользу.
Алва едва заметно усмехнулся.
— Не я, — сказал он.
— Papi, ты ведь хочешь, чтобы он вернулся. Тебе его не хватает.
— Я это переживу.
Какой сухой тон. Интересно, что подумал бы граф Валмон, если бы услышал? Или он-то как раз не подумал бы ничего? Слишком долго эти двое были вместе, чтобы теперь граф Валмон удивлялся интонациям и не то наигранному, не то подлинному равнодушию.
— Послушай, hijo. — Теплая рука легла Карлу на плечо. — Я плохо умею показывать свою любовь. Но я люблю вас всех четверых так, как если бы вы были моими родными детьми. Ты можешь разочаровываться во мне, можешь меня ненавидеть, но не сомневайся в том, что я тебя люблю.
Холод пробрал Карла от этих слов. Небо должно было упасть на землю, чтобы папа Росио произнес слово «люблю». Или небо и впрямь упало, просто Карл этого не заметил?
* * *
Марсель вбежал по широкой светлой лестнице, пересек коридор, толкнул тяжелые двери. Порыв ветра взметнул белые занавеси на высоких окнах.
В его покоях кто-то был. Одетый по-морисски черноволосый человек дремал, откинувшись на спинку дивана. Против света черт лица было не разобрать, зато хорошо было видно узкую длиннопалую кисть, покоившуюся на белом подлокотнике. Невозможно было спутать эту руку с какой-то другой.
Марсель подошел и, опустившись на ковер перед диваном, осторожно накрыл пальцы гостя своей ладонью.
Утекали мгновения.
За те два года, что они не виделись, Рокэ, казалось, похудел. Марсель не мог отвести от него взгляда.
Письмами они обменивались регулярно, и неожиданный приезд Рокэ, о котором он не сообщал в переписке, мог означать очень многое — или не значить ничего. Багряноземельская политика — вечный танец между «звездами» — заполнял теперь все дни и все мысли Марселя, но сейчас он вдруг почувствовал, насколько пустыми были эти два последних года.
Глупо лгать себе, особенно когда тебе уже не двадцать, и даже не тридцать. Рокэ ему и впрямь не хватало. Не писем, не рассуждений о мистике и политических интриг — во все это они могли играть, и находясь на разных континентах. Не хватало ему руки, которой можно коснуться, и голоса, который можно услышать, лица, в которое можно взглянуть.
Тихо было вокруг. Так тихо…
Марселю казалось, он слышит стук собственного сердца.
Полупрозрачные белые занавеси едва заметно шевелил ветер. Прямоугольники света лежали на полу.
— Тебя ждали завтра, — сказал Рокэ.
Синий взгляд из-под ресниц казался сонным. Марсель улыбнулся в ответ на этот взгляд.
— Что-то случилось, если ты приехал?
— Нет.
Марсель сжал его руку и пересел с ковра в кресло, стоявшее напротив дивана.