Посетителем была женщина, закутанная в плащ с капюшоном. Он немедленно почувствовал, что это Бессмертная, и среагировал, сложив руки вместе, на виду. Никакой угрозы.
Но она знала это и так. Дама сбросила капюшон, и взору Дария открылось прекрасное лицо Джины де Валикур — старого и очень дорогого друга. Она приблизилась к нему, не говоря ни слова, платье шуршало, как осенние листья, и пряный аромат роз и сандала окутал его, когда они обнялись. Она целомудренно поцеловала его в обе щеки и отстранилась, возложив затянутые в перчатки ладони на следы поцелуев. Джина, обладавшая солнечной душой играющего ребенка, казалась очень серьезной в этот вечер. Он заметил трехцветную кокарду, приколотую к ее темному непромокаемому плащу.
— Мой дорогой Дарий, — сказала она на своем очаровательно чистом, старинном французском, — мы велели тебе покинуть Париж. Мы настаивали.
— Вы и Роберт очень хорошие друзья, но я боюсь, что не смогу принять ваш совет. — Дарий отвел от лица ее руки, утонувшие в его больших квадратных ладонях. Тонкие пальцы Джины не очень подходили для фехтования — ее хрупкость всегда настораживала его.
— Ты можешь быть таким невыносимым! — заявила она. — Покинь Париж, Дарий, укройся в каком-нибудь монастыре, куда революция не сможет дотянуться. За год, за пять лет город излечится. Но сейчас… — красивые темные глаза Джины вгляделись в него и расширились, распознав сопротивление в ответном взгляде. — Ты не всерьез. Это только вопрос времени, они уже конфисковали церковные именья. Скоро они начнут закрывать храмы. Ты знаешь это.
— Они будут делать то, что им необходимо, — он пожал плечами. — Но я принял обеты — и не только церковные. Я не покину свой храм и не буду бегать от толпы. Ты знаешь меня слишком хорошо, чтобы догадаться об этом.
— Хороший генерал знает, когда отступить! Если ты должен совершить глупость и остаться, то, по крайней мере, объяви себя другом революции, как мы с Робертом! Мы сделаем все, что сможем, чтобы защитить тебя, клянусь.
— Нет, — сказал Дарий более твердо. — Ты приехала впустую, Джина. Пожалуйста, не бойся за меня. Я под защитой Бога, не твоей.
Она отстранилась, как только он отпустил ее, нахмурилась и плотнее завернулась в свой плащ, будто замерзла.
— Тогда я могу только молиться, чтобы Он одарил тебя своей заботой. В последний раз прошу тебя: моя двуколка стоит на улице, мы можем спрятать тебя под солому, я дам тебе приют в замке.
— Роберт не знает, куда ты пошла? — спросил Дарий. На лице Джины зажглась улыбка, и, несмотря даже на давно соблюдаемый обет безбрачия, он не мог не затрепетать.