– Ну, пошли, что ли, на электричку – Мила потянула Люсю за руку, и та покорно поплелась следом. На яхту она не оглядывалась. Ну почему? Почему всё и всегда в этой жизни достаётся таким, как Мила и Рита?
Электричка тронулась, в окна вагона ворвался ветер – не такой, как на воде, – ласковый ветерок, пахнущий лесом. Не стоит себя жалеть, это уж последнее-распоследнее… Она не станет жалеть. Ей сегодня достался кусочек – той вожделенной, недосягаемой, чужой, восхитительной жизни, которой живут многие, очень многие! – не замечая, что она восхитительна. Рассказать бы кому-нибудь… Да никто не поверит.
Люся улыбнулась своим мыслям и встретила вопросительный взгляд Милы. Не над ней ли, Милой, она смеётся?
– Ты чего смеешься?
– Ну, мы и попали с тобой! А если бы перевернулись?
– Тогда на эту электричку мы бы точно опоздали, и на следующую тоже, – ответила подруге Мила, и скоро обе хохотали, захлёбываясь смехом и вытирая слёзы.
За окном проносились леса, перелески, посёлки, яркие кубики дачных домиков. Ветер, задувавший в окно, наполнил вагон запахом полевых цветов. Длинно вздохнув, Люся сунула руку в карман и неожиданно нащупала пальцами жёсткий квадратик. И крепко сжала в руке.
Вынула – уже дома. На квадратике чётким мужским почерком был написан телефон Виктора и коротенькая, в несколько слов, записка: «Людмила, позвони, когда захочешь меня увидеть. Я буду ждать. Виктор».
Ну конечно! Конечно, он хотел увидеться в Милой, но они опять поругались (милые бранятся – только тешатся) – и сунул записку в Люсин карман, знал, что она передаст.
Записку Люся не передала. Очень хотелось позвонить, но звонить Виктору она не стала. Зачем?
Виктор долго ждал звонка и удивлялся: поему она не звонит? Ему понравилась тихая вежливая Люся. Невысокая, не слишком худая. Виктор и сам не понимал, что в ней так его притягивало. Она стояла перед глазами как наваждение: чёрные блестящие волосы зачёсаны назад, открывая лицо с тонкими, немного резкими чертами, и голубовато-серые глаза цвета озёрной воды. Длинные чёрные брови вразлёт, как у черкешенки. Чётко очерченный подбородок. Губы как розовые лепестки. Какая она… необычайная. Кто она? Он обязательно у неё спросит, как только она позвонит.
Но она не звонила. В ней текла абхазская и польская кровь, которые – обе – не позволяли себя унизить – этим звонком по телефону, который дали вовсе не ей, а её подруге. Людмиле.
Виктор об этом не знал и терпеливо ждал. Он рассказал ей о себе то, о чём никому не рассказывал. О самой сокровенной мечте. О детстве, о том, как чуть не утонул на юниорских соревнования, на потеху всем крича «Мама»!. О смешной детской привязанности к яхте с женским именем Жанна. Он рассказал ей всё и увидел в её глазах понимание (но – не обидное и невыносимое сочувствие). Как она смотрела! Как старалась утешить его, и ему действительно стало легче – с ней! Она не была красивой, но и дурнушкой не была. Она была прелестной, и в тихом взгляде её необыкновенных глаз хотелось утонуть.