И только поздним вечером, когда спадала жара, улицы заполнялись людьми, открывались магазины, кафе, рестораны – и до самого утра здесь бурлила жизнь, и можно было спокойно ходить по улицам…
Марина не любила многолюдных улиц и ночных посиделок, и однажды заснула прямо в ресторане – и Демосфен, под завистливо-восторженные взгляды афинян, на руках отнёс её в машину и привёз домой… И сдался!
На лето кондитерская закрывалась, и вся семья уезжала в Россию. Да и кому в сорокаградусную жару взбредёт в голову есть горячие пирожки. А осенью – возвращались: детям пора было в школу. И снова плыл из дверей кондитерской восхитительный аромат свежеобжаренных кофейных зёрен… Кофе здесь подавали с огня, горячий, густой и необыкновенно вкусный: Марина с Дионисом добавляли в него… Стоп! Не будем выдавать чужих секретов! Рецептов приготовления кофе Марины не давала никому, даже Нонне.
Прошлой зимой Нонна с Павлом гостили у них. Сидели за полночь на веранде, пили греческую мастику и русскую водку, ели жаренную на углях рыбу – утреннего улова, пояснила Марина. И встретив недоверчивые взгляды гостей, улыбнулась – «Здесь не бывает другой, море рядом!»
В море все четверо наплавались, по выражению Демосфена, до свинячьего восторга.
– Вода градусов двадцать, и это в декабре! Я балдею! – это Нонна.
– Семнадцать, – поправила Нонну Марина. – Самое то!
– А чего это все на нас уставились? – Нонна махнула рукой в сторону пляжа, где, расположившись целыми семьями, загорали афиняне (было воскресенье). В воду, однако, никто не заходил, даже дети.
– Да не обращай внимания. Здесь не принято купаться зимой, считается, что вода ледяная… Их бы к нам! – фыркнула Марина. – Зимой здесь только русские купаются.
– Это ты–то русская? – поддела её Нонна. – Я до сих пор не знаю, кто ты…
– Раз я купаюсь, значит русская, – объяснила Марина, и все четверо долго хохотали, балуясь и брызгаясь.
И теперь сидели на террасе, пили знаменитый греческий коньяк «Метакса», слушали музыку и грызли жареный миндаль. Разговор сам собой свернул на походы выходного дня, в которые Павел с Нонной ходили до сих пор. Воспоминаниям не было конца…
Восемь лет назад…
Демосфен тактично ушёл в дом, оставив Марину с её друзьями. Он всегда угадывал её желания, даже невысказанные.
– Ну, оставляю вас. Только костёр, пожалуйста, не разводите на террасе! – прижав к груди руки в умоляющем жесте, не удержался Демосфен. И все четверо рассмеялись.
…Демосфен включил телевизор. С террасы доносились взрывы смеха, заглушая звук. Демосфен улыбался. Он знал, как дороги Марине её немногочисленные друзья. А на террасе веселились вовсю: тарахтела без умолку Нонна, пытаясь за один вечер рассказать всё случившееся за год; хорошо поставленным баритоном гудел Павел, серебристым колокольчиком рассыпался смех Марины.