— Вот как, — только бы горький смех, что сотрясал изнутри, не вырвался наружу. — И что же вы, столь обеспеченный, делаете на посту ректора Некроса?
Некоторая пауза, затем хриплое:
— Долг перед семьёй. Моей задачей было сделать Норта лучшим выпускником Некроса.
Я промолчала, ректор продолжил:
— По моей вине семья была вычеркнута из списка престолонаследия, я вернул долг.
Шаг вниз, спуск на одну ступеньку и ещё вниз. Меня шатало, но старательно пытаюсь идти ровно.
— Риаллин.
Я остановилась.
— Жду согласие. Утром. До приезда короля и газетчиков.
Сил на ответ не нашлось, просто кивнула.
— Для тебя открыть проход в общежитие?
Соглашаться не хотелось. Не хотелось до зубного скрежета, до крика, до откровенной лжи:
— У меня внизу плащ Норта, — солгала я, продолжая спуск.
Ступенька за ступенькой, шаг за шагом, на душе было противно, кожа горела, словно ожог, слезы столь же сильно жгли глаза.
Внизу щёлкнул замок. Я поспешила, прилагая все старания, чтобы не упасть. Спустилась вниз, ни разу не оглянувшись, распахнула первые двери и шагнула в объятия холода. Но не остановилась ни на миг — решительно прошла через комнату воздушного барьера, подошла к высоким воротам — распахнула и содрогнулась от пронизывающего холода.
Следовало побежать — я шла. Гордо расправив плечи и подставляя лицо крепчающему под утро морозу. С одной стороны, было холодно, с другой — кожу прекратило печь. Не надолго. Я почти дошла до общежития, когда остановившись присела, набрала снега в ладонь и приложила к шее. Холодно — да, но, видимо, стыд жёг сильнее, чем холод. Поднялась и, продолжая держать снег, шагнула к общежитию.
И тут раздалось:
— Риа?!
Я даже не успела обернуться, как тёплый, согретый теплом чужого тела плащ, лёг мне на плечи. Затем раздалось приказное:
— Дан, найдёшь Гобби, приведёшь ко мне.
В следующее мгновение Норт подхватил на руки, прижал к себе и понёс куда-то прочь от женского общежития. Попыталась возразить и не смогла.
* * *
Дастел принёс меня в свою комнату. Не говоря ни слова, стянул плащ, снял с меня обувь, расстегнул платье, стянул через голову, завёл в душевую, включил горячую воду и как был, в одежде и обуви, стоял рядом и держал до тех пор, пока не перестали стучать от холода мои зубы и кожа утратила мертвенную бледность. Только тогда Норт спросил:
— Снять остальное сможешь?
Я кивнула.
— Раздевайся, заворачивайся в полотенце и выходи. Две минуты, Риа!
И вышел, хлюпая мокрой обувью.
Молча сняла рубашку, чулки, бельё, сложила всё возле умывальника, завернулась в полотенце и вышла. Норт, уже в сухой рубашке и домашних брюках, ждал меня, сидя на стуле и скрестив руки на груди. Едва я вошла, встал, обошёл, прошёл в ванную, вернувшись с полотенцем, обернул мои волосы, высушил. После насухо вытер меня, подвёл к кровати, взял уже приготовленную тёплую рубашку, не слушая робких попыток возражения, натянул на меня и практически швырнул на постель.