— Что за план?
— А такой, я — довольно хороший пловец-разрядник, — гордо расправляю плечи. — минут за тридцать это озерцо свободно переплыву, помощь вызову.
— Заливаешь… — читаю по глазам у своих собеседников.
— Я серьёзно, — хмурю брови. — в 25 метровом бассейне кролем 400 метров за четыре с половиной минут проплывал…
«Стоп, что я несу? Это в семидесятых — норматив перворазрядника, а сейчас, по-моему, — как бы не мировой рекорд… Хотя мои слова протеста у слушателей не вызывают… не в теме они».
— Как бы, товарищ Чаганов, не вышло с вами как с Чапаем, — качает головой Мошляк. — японцы с вершины из пулемёта всё вокруг пристреляли… Видели что с вашим самолётом сделали?
— Решето, — согласно кивает старшина. — а что, если, товарищ лейтенант, поплыть ночью? Хотя без напарника всё равно опасно… помочь-то случись что, некому. Мы тут все в нашем полку — степняки из Туркестана, плавать толком не могём… один Лукашенко из Белоруссии, сказывает у них там на море крабы да ботаны (креветки)… во-о, почище местных Дальневосточных… да только вот ноги ему перебило — не пловец он.
— Поставят нас со старшиной к стенке если не убережём вас, товарищ Чаганов, — тяжело вздыхает лейтенант. — и правильно сделают…
«Вполне вероятно».
— В общем так, — с трудом поднимается на ноги командир. — отряду подъём, перекатами по десять шагов по руслу выступаем к камышовому лагерю. Старшина, командуешь арьергардом. Мне выпала задача переносить неходячих раненых и их оружие, медленно со всеми предосторожностями минут за двадцать спустились к заросшему камышом устью ручья, где чуть не напоролись на японских солдат, вдруг загомонивших неподалёку. Сквозь жиденькую зелёную завесу с высоты своего роста я смог видеть двух вражеских пехотинцев: оба в тонкой серой обтягивающей форме, рыжих ботинках и касках в чехле. В одной руке они держали длинные с примкнутым штыком винтовки, а другой — растягивали мою шинель, изрешечённую осколками и политую кровью Рычагова.
Район озера Хасан, Штаб 118-го стрелкового полка.
31 июля 1938 года, 01:00.
— Доложите обстановку, товарищ Базаров. — Апанасенко опирается на край стола, всю поверхность которого занимает большая карта, столешница заскрипела и накренилась.
Сгрудившиеся вокруг карты командиры подхватили керосиновые лампы, стоящие по углам столешницы, по брезентовым сводам палатки заметались большеголовые тени. Командир 40-й стрелковой дивизий полковник лет сорока с орденом Красной Звезды подался вперёд и выдвинулся на свет из-за плеча Мехлиса, стоящего рядом командующим.