— Но ведь нет никакого смысла в любви, если она только в одну сторону направлена, — вещала я никому не нужные истины. — А я тебя не люблю и не смогу полюбить после твоих поступков.
Солнце село. Маг щелкнул пальцами, и над нами зависли огненные шары. Так похожие на звезды, при других обстоятельствах они бы вызвали мой восторг, но, когда находишься на площади, полной врагов, как-то не до сантиментов. Живот снова заурчал.
— Сможешь, — зло усмехнулся Ану, — в шоколаде, который ты съела, был сюрприз. Немножко любовного зелья, которое вот-вот заработает, и ты поползешь ко мне на коленях, умоляя о взаимности.
Усмешку, готовую появиться на губах, стерла волна жара, прошедшая по телу. Приятного жара, голодного. Невольный стон вырвался с губ, колени подкосились.
— Болван! — прошипела я. — Это не любовное зелье, а лошадиная доза Багровой лилии.
Я знала, что эта гадость — сильнейший афродизиак. С его помощью некоторые из выпускниц школы Танцующих леди обзаводились могущественными покровителями. Добавляешь Багровую лилию в еду или питье, и мужчина тебя «любит» целые сутки без остановки, а потом, обессиленный, неделю не может интересоваться женщинами. Когда такой феномен происходит только с конкретной представительницей прекрасного пола, мужчина начинает считать, что она и есть его истинная любовь. Я-то понимала, в чем трюк, только знание от действия «любовного зелья» не спасает. Лучше всего сейчас подошел бы продолжительный холодный душ, потому как Ану казался мне все привлекательнее и привлекательнее.
— Я маг воды, Ану! У меня скоро выработается иммунитет против твоего зелья.
Он медленно приближался, огоньки мерцали все ярче, вторя блеску глаз. Наклонился ко мне и тихо произнес:
— А мне и одного раза хватит. Я осуществлю права супруга и тогда Богиня не сможет тебя защитить.
Только бы Бат успела с бощником до того, как этот варвар утащит меня в свою пещеру. Красивый такой варвар… И кожа как шелк, и брюки на нем сидят… сказка… Я тряхнула головой и зажмурилась. Обнял бы меня кто-нибудь. Поцеловал…
— Савар, Икар, отправляемся обратно во дворец, — командным тоном приказал Ану. — Дракона грузите в повозку.
— А с пленницами что делать? — поинтересовался один из мужчин.
Ему было неуютно держать в наручниках девушку, годившуюся ему в дочери, с перепуганными глазами, полными слез.
— Отпустите их. Сегодня я проявляю милосердие.
Ану поднял меня с земли. Всех сил и самообладания хватило лишь на то, чтобы вырвать руку и плюхнуться обратно в песок. Губы горели, дыхание прерывалось, и больше всего на свете мне хотелось, чтобы Ану меня поцеловал. Чтобы хоть кто-нибудь меня поцеловал, прижал к себе и сказал: «Все будет хорошо».