Проходит четыре пятых произведения и словно спадает какое-то заклятие. В атмосфере зала что-то меняется. Температура в огромном помещении словно подскакивает на несколько градусов. Что гораздо заметней и тревожней — музыка за спиной Уилера сходит на нет. Останавливается и дирижёр.
Уилер в недоумении играет ещё пару секунд, повинуясь внутреннему хронометру. Но ещё через мгновение становится ясно, что что-то не так, и все, кроме него, это видят. Он украдкой поднимает взгляд от скрипки и понимает, что Луян глядит прямо на него. Более того — таращится весь оркестр, с одинаковым выражением застывшей, едва сдерживаемой яро…
Их подменили.
Оркестра больше нет. Все семьдесят музыкантов пропали. То, что заняло их место — не люди, но чужеродные существа, непропорциональные столбы розовато-коричневатой плоти. Каждый из них увенчан тяжёлой выпуклостью, испещрённой слизистыми органами чувств и растяжимыми отверстиями, а с самых макушек свисают полосы мерзкого лишайника сомнительной окраски. Они затянуты в чёрно-белую ткань причудливого покроя, который то скрывает, то подчёркивает их бугристую, непостоянную структуру тел.
От страха Уилер запинается и едва не падает со сцены в зрительный зал. Его живот скручивают рвотные позывы, но какой-то участок мозга в исступлении не поддался панике и сообщает ему: «Постой. Ничего не изменилось. Люди всегда так выглядели. Верно? Что стряслось? Что не так?»
В оцепенении он смотрит в темноту зрительного зала. Безмолвная энергия, исходившая от зрителей, поменялась. Их тоже подменили, он это знает. И знает, что его самого не подменили. Вот, что не так.
Прижимая скрипку к груди, Уилер неровным шагом проходит по сцене, мимо дирижёра, в сторону кулис. Пока он идёт, музыканты поднимаются с мест, роняя инструменты. Уилер спотыкается о пюпитр виолончелиста, но восстанавливает равновесие. Дирижёр медленно идёт за ним, остальные музыканты следуют за ним по пятам.
Уилер подходит к кулисам. Там его уже ждут двое рабочих сцены. На их лицах застыло вяло-сердитое выражение, зубы стиснуты, как и у остальных. Уилер останавливается, разворачивается на месте. Сердце бьётся так, словно вот-вот вырвется из груди.
Луян, а вернее — двуногое существо, бывшее Луяном, подходит к нему вплотную. Адам чуть выше ростом, но Луян сложен гораздо крепче. Не в силах сдвинуться с места и мыслить связно, Уилер поднимает скрипку, словно та может его защитить. Дирижёр берёт инструмент — Уилер не сопротивляется — и давит гриф ногой, буднично, словно плющит картонку, чтобы выбросить в мусор.