Алексей, забыв обо всем на свете, полностью подчинился восхитительному непринужденному настроению, которое позволяло ему не оглядываться на каждый свой шаг и потому чувствовать себя другим человеком.
Он танцевал с Марико. Сияющая, раскрасневшаяся, она сама спешила ему навстречу при первых же аккордах очередного танца, и оба они не замечали, как неестественно громко звучит чересчур беспечный хохот Влахова и как мрачнеют его глаза.
Все чаще Петя исчезал в соседней комнате, где стоял недоеденный, недопитый стол, заваленный тарелками, огрызками, кусками мяса и пирога вперемежку с рассыпанным конфетти, и прикладывался к нетронутой бутылке с вином.
Он видел их одних — Алексея и Марико, — хотя вынужден был оказывать внешние знаки внимания оставшейся без призора Тине. Ее, видно, вполне удовлетворяло Петино общество — она напропалую кокетничала и, танцуя с ним, вертела худеньким задиком гораздо больше, чем того требовали обстоятельства.
Изредка появлялась Тося, садилась на диван и жевала цукаты, с интересом глазея, как молодежь танцует. На мокрых губах ее белели песчинки сахара. Марико удивило томное мечтательное выражение на лице Тоси.
— По-моему, она чуточку опьянела, — шепнула она Алексею, показав кивком головы на диван.
— Зачем она вам? Мама твоя, кажется, не работает?
— Нет, — улыбка Марико погасла. — Вообще мы живем как-то не так…
Часа в два ночи, воспользовавшись тем, что Алексей вышел в коридор — позвонить домой, — Петя бесцеремонно бросил Тину посреди комнаты и подошел к Марико.
— Не надо бы тебе больше пить, — рассеянно сказала она.
— Благодарим за заботу, — Влахов шутовски поклонился.
— Не стоит.
— Ты что же, решила совсем не обращать на меня внимания?
— Ничего я не решила. Оставим это, Петя.
— Не оставим, — он упрямо мотнул головой. — Не оставим. Как прикажешь понимать? Полная отставка, да?
— Не нравится мне твой тон.
— Перебьешься. Не в тоне дело. Да или нет?
— Ты много себе позволяешь!
— Не больше, чем другие, — Петя проглотил подступивший к горлу комок. — Одно слово от тебя требуется — да или нет?
— Ты мне надоел. И ты пьян. Отойди!
— Хорошо же, — с угрозой сказал он. — Я отойду… совсем отойду!
— Вольному — воля…
Алексей потушил в передней свет и, входя в гостиную, столкнулся с Петей, проводил его недоуменным взглядом: ему показалось, что глаза Влахова полны слез.
В темноте коридора Пете стало мучительно жаль себя. Вслед ему неслись насмешливые, дразнящие звуки музыки. Ничего не произошло. Никто, наверное, кроме этой пигалицы Тинки, не обратит внимания, что его нет. Никому он не нужен.