Спустя годы оборачиваемся назад, удивляемся собственной былой беспомощности и сожалеем, что ничего нельзя повторить, невозможно начать сначала.
В молодости, уже обзаведясь семьей, я часто мечтал о том времени, когда дети вырастут, станут все понимать, и вот наконец пригодятся «зарубки», — будет мне с моими отпрысками легко и просто.
Не тут-то было.
Снова — нехоженая тропа, опять — задачки со множеством неизвестных, а в ответ не заглянешь. Новое качество — отец почти взрослого сына, — по крайней мере, меня застало врасплох. Женщины острее отзываются на такие вещи: Ирина первая заметила перемену, происшедшую с Алексеем.
Однако достанется и на мою долю: судя по всему, впереди еще немало сюрпризов. Сейчас ему по вечерам названивает эта разбитная хохотушка Марико. Он стесняется нас с Ириной, если мы дома, но сломя голову бежит на звонок, а мы, обескураженные его непостоянством, не знаем, как относиться к изменившейся обстановке.
Может быть, нужно учить молодежь любви?..
Это потруднее, чем математика и литература.
Даже наверное — нужно. Жаль, никто точно не знает — как.
В одном я убежден: нет ничего вреднее и опаснее ханжества, подслащенной конфетной моральки, когда наружная благопристойность становится самоцелью.
И как много еще воинствующих моралистов, насквозь пропахших нафталином, но воображающих себя рыцарями высокой нравственности!
Нет, не пристало нам сюсюкать и прибегать к позлащенным оберткам, любовь в них не нуждается. В новом, свободном от предрассудков обществе, которое мы взялись построить, она должна быть достойной его. И незачем отделять начало телесное, пряча его под фиговым листком, ненадежным прикрытием, которое в конце концов сдует ветром юного любопытства, усиленного запретом и умолчанием.
Древние возвели в культ красоту человеческого тела. Они оставили нам Венеру Милосскую и десятки других немеркнущих образцов искусства, которые у нормальных людей не могут вызвать ничего, кроме поклонения и восторга.
Так почему же теперь кое-где торчат еще в наших скверах и парках неуклюжие беленые статуи дискоболов и девушек, толкающих ядра, с ногами, монументальными, как колонны Исаакиевского собора, в обязательных майках и трусиках, сшитых по моде тридцатых годов?.. По какой такой инерции или недомыслию родители стыдливо прячут от детей шедевры обнаженной натуры, забывая, что Красота никогда не бывает безнравственной?..
И никого не спасают этим: досужие мальчишки, получившие однобокое воспитание, все равно доберутся до гипсовых пловчих и волейболисток, измазав их карандашом в неподходящих местах.