Был первый день апреля.
Марико выключила трещавший будильник, открыла глаза и зажмурилась: сквозь занавески в комнату струилось солнце. Она вскочила с постели и как была, в легкой батистовой пижамке, прильнула к окну.
Над Вольным Аулом висел приплюснутый желтый шар, на макушке Кизиловки серебрился ночной иней, курившийся влажным парком, горы, еще не затушеванные голубой дымкой, стояли совсем близко, розовато блестевшие снегом и льдом.
Первый по-настоящему весенний день после затянувшейся долгой зимы.
Она заглянула в комнату матери. Ее нет, значит, ушла на свою зарядку. Марико умылась, торопливо надела костюм, кеды и шерстяную шапочку, захлопнула дверь на замок и, прыгая через две ступеньки, помчалась вниз.
Вчера вечером прошел дождь и умыл асфальт. За ночь похолодало: тротуары, затянутые тонкой шершавой пленкой изморози, были похожи на белое матовое стекло.
На холмах, за парком, местами лежал снег, освещенный солнцем, издали гладкий и теплый, — его хотелось потрогать рукой, как котенка.
Подставив улыбающееся лицо свежему току горного воздуха, Марико бодро вышагивала по дорожке, недавно проложенной вдоль орехового сада и обсаженной молодыми липами. Деревца просыпались — тонкие стволики обметало серо-зеленым мшистым налетом.
Парк, тихий, пустынный, словно затаился в ожидании, чем кончится извечная борьба между зимой и весной, которая где-то застряла в пути и должна наверстывать потерянное время.
Под деревьями тоже кое-где уцелели отяжелевшие пласты лежалого грязного ноздреватого снега, а сквозь выцветшую прошлогоднюю траву проклевывалась бледная слабосильная зелень. Порыжевшие от холодов ели роняли сухую хвою, на ветках дремлющих акаций покачивались изогнутые, скрученные, как завитки слипшихся волос, кожаные стручки, не опавшие даже в снегопад и морозы. Сосны стояли, как всегда, спокойно-безразличные, внизу их темно-серая кора сливалась с землей, а наверху была ярко-оранжевой, точно остались на ней еще с осени горячие закатные краски.
Ни зима, ни весна.
Но птиц нельзя было обмануть: они тенькали, свистели и тараторили на все лады, их возня и песни наполняли парк до краев и вместе с солнцем, растопившим ледяные сережки вчерашнего дождя, висевшие на кустах, точно отзывались на то новое настроение, наполненное ожиданием радости, которое несла в себе Марико.
Из-под ног у нее выпорхнул скворец и в двух шагах опустился на землю. Повертел шеей, ловко запрыгал на пружинистых лапках. Стараясь не вспугнуть его, она тихонько пошла вслед и спряталась за широкой разлапой елкой. Скворец что-то поклевал, сторожко оглядываясь. Марико задела ветку — он тотчас взлетел, прошуршав крыльями над ее головой.