— Откуда… откуда ты звонишь? — прерывающимся от волнения голосом спросила Оля. — Из автомата? Но где ты был все это время?
Тетка вертелась с той стороны застекленной кухонной двери и что-то перебирала на полке. Обычно, возясь с посудой, она звякала и гремела ею, но сейчас копошилась так тихо, что, если бы Оля не видела ее силуэта сквозь рифленое стекло, можно было бы подумать, будто за дверью никого нет.
— Куда я должна прийти? — понизив голос, спросила Оля. — Ну, я не знаю. Может, на речку? Хорошо. Что?.. Ладно. Минут через десять…
* * *
Песок так нагрелся, что даже сквозь холщовую подстилку, которую Оля взяла с собой, она чувствовала его тепло.
Герман лежал тут же, прямо на песке, и жевал травинку. Загорелое лицо его казалось похудевшим и усталым.
Оля молча ждала. Он еще ничего не сказал ей. За всю дорогу от почты, где он ее ждал, сюда, до речки, — несколько односложных фраз о здоровье, о погоде. Она знала: спрашивать бесполезно — из него слова не выжмешь, пока сам не захочет.
Мимо прошла старуха. В белом льняном платье и необъятной самодельной панаме со свисающими полями. В руке она держала сумку, из которой высовывались крапивные листья.
— Смешная, — сказала Оля, чтобы не молчать.
Герман оживился.
— Я знаю ее. Уникальная бабка. Она была в нашей группе, когда я ездил за границу. Работала тогда сторожихой в типографии и, поскольку привыкла к ночным бдениям, ночью грызла очищенные грецкие орехи с изюмом… Проснусь, бывало, в поезде: свет — бабуля хрустит… Мы ее бабулей прозвали…
— Очень интересно.
Сченснович сделал вид, что не заметил иронии.
— Старушенция, в общем-то, безобидная, но узколобая и до крайности нудная. Смеяться, как все люди, не умела — хихикала. Взвизгивающим, утробным смешком. Суетливая, быстрая, как блоха, — везде поспевала первая. Понятие о приличиях у нее весьма отдаленное: сядет, расставив ноги, и трещит без умолку. Больше — о еде: «А где мы сегодня будем обедать?», или о лекарственных травах, которые сама собирает, сама сушит и благодаря им на редкость бодрая в свои семьдесят. Осталось, помнится, у нее несколько бумажек, и она ко всем приставала, что бы это ей купить. Не пропадать же деньгам: валюта все-таки. Один пожилой турист имел неосторожность посоветовать: «Купите, говорит, ночную сорочку, они здесь красивы и дешевы, я вот внучке в подарок везу». Бабуля покачала головой и при всех брякнула: «А я люблю спать голенькой!»
— Хватит!
— Что с тобой?
— Хватит, хватит злословить! — с досадой повторила она. — Ты — весь в словах, они покрывают тебя с ног до головы, как панцирь, за которым я ничего не могу рассмотреть! Скажи лучше, где ты пропадал полтора месяца? Что за таинственные исчезновения?