Примеров множество, когда люди, может и не обладающие избытком природных данных, достигали несравненно большего, чем баловни судьбы, потому что были одержимы и д е е й, были упорны, дерзки в ее осуществлении. Сквозь ошибки, через препятствия, пропуская мимо все, что не относится к делу!
Был я таким?
Нет же. Ясно, что не был. Это удел личностей выдающихся, а я — обыкновенный смертный.
Но спрос-то есть и со средних!
Главный смысл человеческой жизни — отдача: чем щедрей отдавать, тем она полней и ярче. И я должен попытаться ответить на нелегкий вопрос: все ли отдал, что мог, верно ли нашел точку опоры, на тот ли рычаг налегал и достаточно ли высок его КПД?
А сомнения есть. Я несу их с собой.
В молодости втихомолку сочинял. Рассказы. Пр-моему, плохие. Однажды, движимый жаждой признания, понес их в газету. Мне сказали, что у меня есть задатки и со временем я, может быть, стану писателем. Но не напечатали.
А я не стал. Набрел в одной книжке на афоризм: «Если можешь не писать — не пиши» — и забросил. Смог.
Сразу после института начинал сдавать кандидатский минимум. Хвалили. Прочили ученую будущность. Почти все экзамены сдал, но заболел и тоже бросил.
Вот и думай — не там ли осталось мое призвание? Не угадал его? Не хватило упрямства и мужества?
Я знаю: размах всегда сильнее удара. Прочитай эти строки Сафар Бекиевич, он высмеял бы меня и тотчас напомнил бы второй закон Ньютона — сила действия равна силе противодействия. Но то — в физике, а то — в жизни. Между материалом и его реализацией знака равенства не поставишь. Не может, не должно быть на земле человека, если он не потерял способности мыслить, который сказал бы, положа руку на сердце: «Я совершил все, что хотел. Я ни о чем не жалею».
И все-таки не громкий, но неослабевающий внутренний голос твердит мне, что задолжал я не слишком много. И кое-что сумел бы еще наверстать.
Разумеется, с оговорками. Я как-то писал о разных своих недостатках, стараясь избежать позы. Но не обо всех.
Та борьба, которую я вел с детства с самим собой, со своей робостью, неуверенностью и вечной рефлексией, породила и обратное — излишнюю категоричность, нетерпимость к людям, которые казались мне хуже меня. Те, кого я не люблю, к кому отношусь холодно, кого презираю, — всегда знают это. Рядом с ними я становлюсь резок, заносчив и невозможен. Люди неинтересные, серые (по моему разумению) мне безразличны, я шагаю в обход, не задерживая на них даже взгляда, хотя потом сожалею: почему я так уверен, что они тусклы и глупы, кто дал мне право считать себя всеведущим?..