В решениях Чаславского сейма в то же время обнаружились и существенные отступления от таборитской программы — от того, как она излагалась народными проповедниками. Это явилось следствием того, что на сейме не было представителей крестьянства. Что касается бюргеров, то они все больше склонялись к соглашению с феодально-католическими элементами. В результате этого в состав комиссии «владаршей» наряду с Жижкой вошел такой враг Табора, как пан из Рожмберка и ему подобные. Поэтому неудивительно, что сейм высказался за сохранение королевской власти и постановил искать подходящего претендента на чешский престол в Польше.
Несмотря на это, значение Чаславского сейма было велико. Отныне учение гуситов признавалось официальным вероучением чешского государства. Больше того, наследственный повелитель Чехии, «помазанник божий» Сигизмунд, объявлялся лишенным престола но воле народа. Это само по себе было важным политическим событием в жизни не только Чехии, но и всей феодально-католической Европы.
На сейме в Чаславе уже с полной отчетливостью проявились изменения в расстановке социальных сил, которые произошли в восставшей Чехии за последние годы. И хотя чашники и табориты еще находили время от времени общий язык, но уже ничто не могло слить их воедино. Да и сближение могло возникнуть в дальнейшем не между всем чашническим и всем таборитским лагерями, а только между бюргерскими и рыцарскими элементами, которые задавали тон среди чашников и значительно усилили за последнее время свои позиции среди таборитов. В условиях средневековья успехи восставших крестьян, их героизм и отвага шли в конечном счете на пользу их временным союзникам из числа дворян и бюргеров, которые все дальше отходили от защиты подлинных интересов народных масс.
Таборитский лагерь с момента своего основания был неоднороден по своей структуре. С течением времени бюргеры и рыцари, находившиеся в рядах таборитов, начинают все более отдаляться от крестьянско-плебейского ядра движения. Лишь немногие выходцы из дворян до конца осознали требования народных масс, сроднились с ними и готовы были отдать за них жизнь, как это сделал Микулаш из Гуси. Большинство же бюргеров и рыцарей, примкнувших к таборитам, охотно шло на сближение с чашниками. Разногласия среди таборитов, проявившиеся уже в момент создания Табора, постепенно становились все более непримиримыми.
Ярким выражением этих разногласий явилось учреждение в Таборе своего епископства. В конце 1420 г. на этот пост был избран один из умеренных таборитских проповедников, Микулаш из Пельгржимова. Правда, с одной стороны, это событие было окончательным и демонстративным разрывом с католической церковью, так как посвящать в епископы мог только папа. Но, с другой стороны, это можно было расценивать и как разрыв с народно-революционными требованиями, согласно которым вообще не было необходимости в церковной иерархии.