Но я умела, и меня не загрызли. И замуж вышла, по мнению родни, наилучшим образом. А что случилось потом — было потом.
Другой вопрос, что катаямбами в моё время никто ничего не писал. Или они назывались иначе?
«Не катаямб, ну что ты! Четырёхстопный ка-та-лек-тический ямб», — честно выговорила незнакомые мне слова кое-как подуспокоившаяся Талина. Я затребовала пояснений. Мне выдали несколько стихотворений. Хм-м, а весьма недурно. Ладно же, приступим.
От надежды, зажегшейся в сознании Талины, стало даже чуть-чуть неловко.
Нет, я не думала, что не справлюсь. Справлюсь, куда я денусь. Однако же, как любил говаривать мой давно почивший супруг, когда ему не нравились результаты экзаменов на чиновников соответствующего ранга, вопрос всегда заключается не в качестве проделанной работы, а в предпочтениях очередного тупого экзаменатора, неспособного отличить стрелу от дубины.
Умный был… земля ему чертополохом.
Да и в бездну его, есть дела поважней, чем вспоминать о Клинке Холодного Ручья. О чём, вы говорите, любит читать эрья Милада?
«Ей нравятся стихотворения о природе. И трагедии. Но не любовные, стихи о любви она считает ненужными для юных дев».
Природа и трагедии, значит. Четырёхстопным ката-как-то-там-лектическим ямбом…
Начнём с природы. И чтоб повысокопарней!
«Чу! Занимается рассвет!
Мне утро золотит ресницы,
И, словно в мире нету бед,
Щебечут беззаботно птицы…»
Теперь самое время для трагедии.
«Но очи мне смыкает боль —
Меня за ногу цапнул кроль».
«Нет! — Талина охнула. — Нет-нет, никакая это не трагедия!»
«Ничего себе — не трагедия! Знаешь, как больно? А если рана загноится, так человек и умереть может!»
«Всё равно не трагедия, — Таль была неумолима. — Трагедия — это о высоких чувствах… Сон там вещий, который сбывается, или измена, но о ней нельзя, или чья-нибудь смерть. А у тебя — низкий стиль. Недопустимо цапать за ногу!»
Ладно, хорошо. Значит, будет вещий сон и смерть.
«Но взгляд мой болью омрачён —
Мне ночью снился вещий сон».
Против такого развития событий Талина (а значит, и эрья Милада) ничего не имела, и я продолжала дальше развивать тему боли и страданий. В конце концов, если сон вещий, то его надо как-то описать, не так ли?
«Не в платье — в саване стою,
Гляжу на бедную семью:
Рыдает мать, отец в печали,
На сёстрах траурный наряд,
И свечи, выстроившись в ряд,
Картину скорби освещали…»
Так, нужно закругляться, у меня в запасе всего две строчки. Допустим, лирическая героиня реагирует на то, что с ней приключилось во сне.
«Ругаюсь, плачу, не пойму:
Что происходит? Почему?»
«Не подходит, — вердикт Талины был однозначен. — Девица не может ругаться, это недостойное поведение».