— Эти идиоты на верном пути, — восклицал он, — но, боже мой, с помощью каких нелепых доводов приходят они к истине!
— Почему же нелепых? — поинтересовалась как-то Сибила, которая иногда навещала Дуга в тюрьме вместе с Френсис. — Мне кажется, наоборот…
— Они перепутали всё на свете! — нетерпеливо ответил Дуг. — Можно подумать, что я убил это маленькое существо лишь для того, чтобы доставить удовольствие «Друзьям животных»! Есть и такие, которые видят во мне только несчастную жертву. Знаете, что пишет мне один из этих кретинов? «Вы — новый Дрейфус!» Неужели я должен дать себя повесить, чтобы они наконец поняли, о чём идёт речь?
Впрочем, в скором времени все, и даже Сибила, стали действовать ему на нервы.
— Что я ему сделала? — допытывалась она у Френсис. — Любое моё слово приводит его в бешенство.
— Он заслуживает снисхождения, — отвечала Френсис. — Не забывайте, что он рискует головой.
— Я и не забываю, — оправдывалась Сибила. — Но хоть вы-то не сердитесь на меня! — умоляюще проговорила она, заметив, что Френсис вдруг побледнела. — Объясните мне лучше, какую глупость я опять сказала.
— Я не сержусь, мне просто страшно, — призналась Френсис. — Страшно за него. Да и сам он, в конце концов, тоже боится. Если он выходит из себя, то лишь потому, что порой и вы рассуждаете так же, как те люди, которые, по его словам, накинут ему петлю на шею.
— Не понимаю, — прошептала Сибила.
— Они преуменьшают значение процесса. Большинство людей — и вы, Сибила, в том числе, признаетесь вы в этом или нет, — по моему глубокому убеждению, ждут лишь сохранения весьма неопределённого status quo[18]. Конечно, им хотелось, чтобы тропи оставили в покое, а Дуга бы оправдали. Обо всём прочем они вообще стараются не думать.
— О чём прочем? О том, чтобы решить вопрос, люди тропи или нет?
— Да. Видите ли, этот вопрос волнует всех. И вас тоже, что бы вы там ни говорили.
— Меня это совершенно не волнует. Я по-прежнему считаю, что ставить вопрос в такой плоскости ненаучно.
— В конечном счёте это одно и то же; и если только Дуг почувствует, что заседатели придерживаются той же точки зрения, что все эти люди, и вы в том числе, пытаются вывернуться, не разобравшись в существе вопроса, он сам, рискуя головой, сделает всё возможное, лишь бы доказать свою вину. И судьям придётся, поставив на карту его жизнь, сказать своё последнее слово, даже если оно будет стоить Дугласу жизни.
— Это же просто глупо!
— И всё-таки он поступит именно так, Сибила. И я не могу упрекать его, хотя при одной только мысли о подобном исходе у меня сердце разрывается. Но и он, и я, мы недолюбливаем тех нерешительных игроков, которые сперва храбро ставят на карту всё своё состояние и тут же, испугавшись, стараются взять свою ставку обратно… Неужели вы думаете, что он сможет примириться с убийством маленького тропи, если это ни к чему не приведёт? И после всего, что произошло, спокойно умыть руки и уйти, поблагодарив суд за его снисходительность? Да для него это было бы самым страшным поражением.