— Что есть человек… — снова проговорила Сибила.
— Независимо от добра и зла, — добавила Френсис.
— Что есть человек… — ещё раз произнесла Сибила. — А это действительно можно было бы узнать? — спросила она, словно школьница, и в голосе её прозвучало наивное и трогательное волнение. — И вы думаете, что это можно будет сделать? — повторила она через минуту всё тем же тоном.
— Если это возможно для тропи, Сибила, то это так же возможно и для нас, — ответила Френсис. — Но для этого не надо… не надо считать Дуга Дон Кихотом. Надо верить ему безоговорочно, — прошептала она с верой и болью. — Даже если всем нам суждено умереть, так и не увидев плодов его самопожертвования… В конце концов, — заключила она с силой, — это ведь не в первый раз! Не в первый раз люди не внемлют шелесту дубов Додоны[19]… А потом, в один прекрасный день, их еле уловимый шёпот превращается в песнь надежды.
Сознание профессионального долга у доктора Фиггинса. Сведения о метизации, гибридизации и даже о телегонии. Осторожность доктора Балброу. Утверждения профессора Наача: «Покажите мне его астрагал, и я скажу, человек ли это». Противоположное мнение профессора Итонса. Спор о роли прямостояния. «Мысль создала руку человека». Странные выводы профессора Итонса.
— Доктор Фиггинс!
Это был первый свидетель, вызванный обвинением. Произнеся слова присяги, он подошёл к месту, отведённому для свидетелей. Мистер Дрейпер, председатель суда, незаметно вытер лоб, под белым париком он буквально обливался потом. В этом году конец сентября выдался жаркий, душный, грозовой. Зал был так переполнен, что казалось, стены его не выдержат напора публики.
Королевский прокурор, королевский адвокат, член парламента сэр К. В. Минчет открыл огонь.
— Мы просим свидетеля, — начал он, — отвечать лишь на наши вопросы, не вдаваясь в излишние подробности. Как нам известно, седьмого июня в пять часов утра вас вызвали по телефону из Сансет-коттедж, куда вы и отправились. Констатировали ли вы там смерть новорождённого младенца мужского пола?
— Да.
— Вызвали ли вы в свою очередь полицию, дабы она также констатировала смерть?
— Да.
— Последовала ли смерть от инъекции пяти сантиграммов стрихнина — дозы, смертельной даже для крупного животного?
— Да.
— Не заявил ли вам обвиняемый, что в то утро он сам сознательно сделал эту инъекцию?
— Да.
— Смогли ли вы сами установить, что данное заявление обоснованно?
— Да. Правильность его подтвердило также вскрытие, произведённое в моем присутствии судебным врачом.
— Нет ли у вас каких-либо оснований предполагать, что смерть могла бы произойти и при других обстоятельствах?