Я пристыженно роняю голову.
– И еще. Не слушай плохих учеников. Не на них тебе надо равняться. В день взвешивания их душ они не будут объясняться вместо тебя перед твоими клиентами.
Мой наставник кивает в сторону порхающего неподалеку Рауля.
– Тебе повезло, Мишель, ты сразу получил хорошие души. Нигде не написано, что при следующей раздаче ты опять попадешь в счастливчики. Обычно после неудачи с первыми клиентами ангел, получив новый выводок, понимает, как ему повезло в прошлый раз.
Я морщусь. Под его взглядом хочется сжаться, стать совсем незаметным.
– Для смертного неудача – повод для перевоплощения, – грохочет он. – Оступившийся ангел… получает новых клиентов.
Мы со Стасом заслужили медали. Полковник Дюкусков вручает нам награды.
– Вы повышены в звании: теперь вы старшие сержанты.
Весь зал, сплошь военные в мундирах с иголочки, стоя аплодирует нам. На флагштоке взмывает флаг страны, звучит прекрасный гимн матери-родины. Полковник Дюкусков шепчет мне на ухо:
– Только вы двое остались в живых, когда враг превосходил вас в десять раз. Что у вас за секрет?
Я тяжело дышу и медлю с ответом. Не хватало выложить ему правду про моего ангела-хранителя.
– Я выжил, несмотря на мою мамашу, – говорю я.
Он понимающе улыбается.
Я внутренне ликую: мне восемнадцать лет и я живу.
Меня сжимает в объятиях тот самый чемпион мира по боксу в тяжелом весе, заседавший в жюри конкурса. Мы занимаемся любовью. У него замашки зверя. Он пыхтит, как на ринге, – оглохнуть можно. Он заталкивает меня под себя своими лапищами, я задыхаюсь. Сто двадцать кг, объятых паром, давящих на тебя мышц, – это все равно что заниматься любовью с локомотивом или с груженой фурой. Об обходительности можно не мечтать.
А как славно все начиналось! После избрания он связался со мной и предложил встретиться. Я согласилась. Он засыпал меня комплиментами, как будто я и впрямь была на конкурсе красивее всех. И тут же все испортил: напомнил, что это он, присудив десять очков, обеспечил мне титул. С его слов, своей победой я обязана ему. Ох уж эти мужчины, если их послушать, то без них мы – пустое место. Я-то знаю, что добилась успеха только потому, что в правильный момент прочла правильную молитву. Впервые я уловила некое дружелюбное присутствие. Кто это был, если не мой ангел-хранитель?
Из вежливости я позволяю боксеру доделать его черное дело до конца. Он громко храпит, а я ускользаю.
Послушание – мой бич.
Я все меньше пишу. Все меньше читаю. Бывает, что по пять часов кряду валяюсь под одеялом перед телевизором, с урчащей у меня на коленях кошкой. Никаких конкретных передач не смотрю – равнодушно переключаю программы.