Я настраиваюсь на волну, для которой нет преград.
– Сколько карт? – спрашивает крупье после сдачи.
– Три.
– А вам?
– Столько же, – произносит мой отец из-под шляпы, не глядя на меня.
У меня к нему куча вопросов, мне нужно узнать, зачем он меня зачал, почему бросил нас с матерью, а главное, почему не попытался меня отыскать.
Мы назначаем ставки:
– Пятьдесят.
– Пятьдесят, и я повышаю до ста.
Я недостаточно сосредоточен и сразу за это расплачиваюсь. Ставка растет, я проигрываю. Отец по-прежнему невозмутим. Он еще ни разу на меня не взглянул. Мне хочется ему сказать: «Я твой сын», но я сдерживаюсь. Новая игра, новый проигрыш. Он одаренный игрок. До меня доходит, что я обязан своими покерными способностями не только Васиной науке, у меня это генетическое. Мой отец – настоящая рептилия. Можно подумать, что ограбление и разгром у него в доме ничуть на него не подействовали.
– Сколько карт?
– Две.
Та же ошибка. То же наказание.
Новая сдача. Я тяжело дышу. Сейчас или никогда! Я ввожу в бой свое непобедимое оружие, главную Васину военную хитрость. Я не переворачиваю свои карты, вообще на них не смотрю, а просто объявляю:
– Сдано.
Наконец-то я добился от него хоть какого-то движения. Он снимает шляпу, я вижу копну седых волос, сначала он гадал, не псих ли я, а теперь гадает, каков мой маневр. В любом случае он не владеет ситуацией. Пришла моя очередь командовать.
Он просит карту. Одна карта – значит, у него две пары и он рассчитывает набрать «полную руку».
Он берет карту и наугад сует ее себе в комплект, чтобы не показать, совпадает ли она с другими. Ни малейшего знака, ни малейшего движения пальцев. Я подключаю свою интуицию. Чувствую, «полной руки» он не набрал.
– Какая ставка?
– Тысяча, – бросает отец, уткнувшись в карты.
Он блефует, хочет со мной покончить. Высоко поднимает планку, чтобы принудить меня струхнуть. Но так как в этой партии я не смотрю в свои карты, отступать мне никак нельзя. Я повышаю цену:
– Тысяча пятьдесят.
Крупье не может не вмешаться:
– Послушайте, вы поднимаете до тысячи пятидесяти, не глядя в свои карты и не меняя ни одной?
– Тысяча пятьдесят.
– Две тысячи, – говорит отец.
– Две тысячи пятьдесят.
– Три тысячи.
Невозмутимо, не подавая вида, что у меня вспотела спина, я продолжаю:
– Три тысячи пятьдесят.
Сумма велика даже для него. Он еще ни разу на меня не взглянул. Такова, как видно, его военная хитрость: создать у противника впечатление, что ему не нужно даже смотреть на него, чтобы выиграть. По-прежнему сидя с опущенной головой, он демонстрирует мне только свои седины. Ему нужно время на размышление. Чувствую, он все-таки поднимет голову, чтобы на меня взглянуть. Но нет, он сдерживается.