Натали – последняя моя защитная оболочка, последняя «одежка». Придется избавиться и от нее, чтобы мой уход не слишком ее опечалил. Натали больше меня не слушает, она нечувствительна к любым моим упрекам, только кивает и улыбается, как будто говорит: «Мне все равно, я же тебя люблю».
Однажды лечащий врач приводит ко мне священника. Молоденького, бледного, потливого. Тот, немного помявшись, предлагает мне исповедоваться. Кажется, так же поступили когда-то с Жаном де Лафонтеном. Его принудили отказаться на смертном одре от эротических произведений, иначе вместо достойного погребения на кладбище его бросили бы в общий ров. Жан де Лафонтен уступил. А я не уступлю.
Объясняю свою позицию. Все верующие меня раздражают. Ну и претензия – иметь представление о загробном измерении!
Я уверен, что религии вышли из моды, да и с чего бы ими интересоваться? Я поднимаю глаза к потолку и вижу паука, плетущего паутину. С чего бы мне интересоваться пауком? По какой такой причине? Ответ причиняет острую боль: «Причина – жизнь».
Такая жизнь, какой ее видят. В ней достаточно волшебства, чтобы отпала необходимость изобретать что-то еще.
– Тогда вы, может быть, хотите поговорить о страхе смерти? – спрашивает священник.
– Умирать страшно, когда знаешь, что это несвоевременно. Сейчас я знаю, что время пришло. Поэтому мне не страшно.
– Вы верите в рай?
– Увы, не верю, святой отец. Я верю, что после смерти ничего нет.
– Как же так? – удивляется он. – Вы писали про рай, а сами ни во что не верите?
– Это был просто роман, ничего более.
В тот же вечер я умер. Рядом со мной была Натали, она уснула, держа меня за руку. Мое тело свернулось в позу зародыша. А моей последней мыслью было: «Все идет хорошо».
КАРМА-ЛАЗАНЬЯ. Вот какая причудливая мысль меня посетила. Вдруг время «нелинейно», вдруг оно как лазанья? Вдруг слои времени не следуют один за другим, а наслаиваются? Если это так, то мы не проживаем одну инкарнацию за другой: человек пребывает в некоей инкарнации – и одновременно в другой.
Возможно, мы единовременно проживаем тысячу жизней в тысяче прошлых и будущих эпох. Тогда то, что мы принимаем за регрессии, на самом деле представляет собой осознание этих параллельных жизней.
Эдмонд Уэллс,
Энциклопедия Относительного и Абсолютного Знания, том IV.