Мне поздно корчить из себя революционера. Надо было в молодости научиться возбуждаться и бушевать. С яростью рождаются. Предоставляю этот поиск другим, в основном своей старшей дочери с ее непримиримостью и мстительностью.
Думаю, профессионально я полностью состоялся. Я побывал той автономной крысой, которой так мечтал стать. Я заплатил за то, чтобы не иметь ни подчиненных, ни начальников. По-моему, это нормально. Своим детям я говорил: «Самый лучший подарок вам от меня – пример счастливого отца».
Я счастлив потому, что повстречал Натали.
Я счастлив потому, что моя жизнь бесконечно возобновлялась, была полной неожиданностей и вопросов, принуждавших меня к развитию.
Теперь, лежа в больнице, я угасаю. Знаю, благодаря новым достижениям медицины можно было бы прожить дольше, но мне больше не хочется бороться, даже с микробами. Они одержали победу в войне с моими лимфоцитами. В моих кишках они хозяйничают вовсю.
Мое старое сердце потихоньку сдает позиции. Мое время на исходе. Я понемногу раздал все, что было мне дано и отпущено. Все свое имущество я отписал родным и благотворительным организациям. Похоронить меня я попросил в моем саду. Причем не абы как, а стоя. Ногами к центру Земли, головой к звездам. Никакого гроба, никакого защитного пакета-савана – пусть мной беспрепятственно питаются черви. Еще я попросил посадить у меня на голове фруктовое дерево.
Теперь я жду не дождусь, когда займу свое место в природном цикле.
Я медленно готовлюсь к большому прыжку. Я слег еще девять месяцев назад, это ровно столько, сколько нужно для рождения. Последовательно, по чешуйке, избавляюсь от всех своих одежек и оболочек.
При поступлении в больницу я сменил городской костюм на пижаму. Так я уподобился младенцу. Вполне по-младенчески сменил вертикальное положение на лежачее.
Я остался без зубов, вернее, без искусственных челюстей, потому что настоящие зубы выпали уже не помню когда. У меня голые десны. Как у младенца.
Под конец я остался без памяти – спутницы, проявлявшей все больше непостоянства. Все, что я помню, – далекое прошлое. Это большое подспорье, чтобы уйти без всякого сожаления. Я ужасно боялся болезни Альцгеймера, при которой не помнишь ни родных, ни даже себя самого. Это был мой неизбывный страх. Слава Богу, от этой муки я избавлен.
Я остался без волос. Ну и ладно, все равно они были совсем седые. Я стал лысым. Как младенец.
У меня больше нет ни голоса, ни зрения, ни слуха. Практически онемел, ослеп, оглох. Как новорожденный.
Так я опять становлюсь малюткой. Меня кутают, как младенца, кормят кашками, моя связная речь сменилась лепетом. То, что называют «старческим маразмом», на самом деле – запуск пленки в обратную сторону. Все полученное надо отдать, как возвращают сценический костюм после завершения пьесы.