Я играю с надзирателями на сигареты. Они поят меня водкой, думая, что, захмелев, я стану менее удачливым. Им невдомек, что я познакомился с водкой еще в материнской утробе. Изображая легкое опьянение, я продолжаю выигрывать.
– Спасите!
Узнаю Ванин голос и спешу на выручку, хотя у меня на руках было пять карт одной масти – верный выигрыш двухсот сигарет. Мой друг снова попал в почти безвыходную ситуацию: здоровенный парень повалил его на пол. Я, как водится, спасаю Ваню из беды, но он, пользуясь тем, что я заломил здоровяку руки, разбивает об его башку бутылку, и парень валится на пол, как мешок.
Сбегаются надзиратели, через несколько минут появляется директор с вопросом, кто это сделал. Ваня показывает на меня. До меня внезапно доходит, что он меня ненавидит – еще с Петербурга, с приюта, потому что был и остается моим должником. И с каждым разом, когда я прихожу ему на помощь, он ненавидит меня все сильнее. Долг накапливается, вернуть его невозможно, остается скрежетать зубами от ненависти.
Все можно простить, кроме оказанной вам помощи.
Таков второй урок, который я усваиваю в колонии: помогать только тем, кто может обойтись без вас и не станет потом вас упрекать. А таких немного.
После этого события ускоряются. Я даже не пытаюсь доказать истинную версию произошедшего – знаю, мне не поверят. Ваня слишком тщедушен, а я слишком крепок, сразу ясно, кто применил силу.
А я и не хотел зависать в исправительной колонии. Все складывается удачно. Меня отправляют в лечебницу для опасных сумасшедших в городе Бресте.
Маленький зал в красных тонах. Натали Ким и ее братья смотрят представление гипнотизера. Это их любимый жанр, и они купили места в первом ряду.
Судя по афише, гипнотизер Сибелиус прибыл из Франции. В лучах прожекторов появляется он, в черном смокинге с шелковой подкладкой. Поднимается занавес, звучат слова о силе внушения. Маэстро читает небольшую лекцию с научным уклоном, вывод из которой прост: сто`ит с напором заявить о чем-то, чтобы вам поверили. Он уверяет, что способен убедить любого из зрителей, что тот превратился в доску, и спрашивает, найдется ли в зале доброволец. Сбоку поднимается, хлопнув сиденьем, молодой человек в джинсах.
Сибелиус быстро проверяет, подвержен ли испытуемый его пассам.
– Вы одеревенели, совершенно одеревенели! – чеканит он, а потом припечатывает: – Вы – доска! Негнущийся, как доска. Вы не можете шелохнуться, вы в параличе, вы доска, доска!
При помощи ассистентки вряд ли старше Натали он кладет загипнотизированного на спинки двух стульев: на одной голова, на другой ноги. Трем зрителям предложено залезть бедняге на живот. Как и положено доске, тот не гнется.