А он даже на себя начал примерять роль крестьянина…
Могильщик и деревенская потаскуха, какая пара, а? Выродок без кола и двора и вдова, у которой под юбкой перебывала половина села. Отлично, просто прекрасно. Будь здесь кто-нибудь поумнее местной быдлоты, надорвал бы животик от смеха. Да самому Велиону уже почти хотелось смеяться, уже второй раз за день. Смеяться… сквозь слёзы. Это тоже этап взросления. Он ведь понимал, что здоровая женщина не сможет прожить без мужика. Не только в физическом плане. Это же деревня. Ей требуется мужская рука, ведь есть вещи, которые она сделать просто не в состоянии. На бескорыстную помощь в наше время рассчитывать нельзя, прошли послевоенные времена, когда каждый был готов помочь почти каждому, благодаря чему человечество выжило и почти восстановило прежний уровень жизни. Теперь за всё надо платить. А чем могла заплатить Свиша?
Ну нахрена он сам пошёл в деревню?
Нет-нет, это не первая его встреча с деревенскими, могильщик видел нескольких раньше, но в саму деревню зашёл впервые. Умом-то он понимал – всё когда-нибудь вскрылось бы, правда имеет обыкновение выскальзывать шилом из мешка в самый неподходящий момент. Но всё его естество твердило о том, что если бы он не пошёл сюда, всё было бы хорошо. Всё было бы хорошо, здесь и сейчас. А что случилось бы после – плевать. Хотя, может быть, всё обернулось бы куда хуже… а куда хуже?
Бы… бы… бы... Халки говорил, что история не знает слова «бы».
Велион брёл по узкой пыльной дороге, глядя себе под ноги. Ему казалось, будто все жители деревни сейчас смотрят на него из окон своих домов, из-за плетней и кустов малины и смородины. Смотрят и смеются, презирая.
На дороге, около самого большого дома в деревне, стояли трое мужиков. Они что-то яростно обсуждали. Когда могильщик приблизился к ним, они, замолчав, пристально уставились на него.
«Меня обсуждали, – мелькнула в голове злая и горькая мысль. – А когда я пройду мимо, продолжат. Будут смеяться надо мной, хихикать, подшучивая над тем, как я ночую с подстилкой. Если бы у меня сейчас был меч, я бы заткнул им глотки, да так, чтобы они никогда больше не смогли…».
Он ужаснулся своей мысли. Ужаснулся… и понял, что убийство действительно погасило бы злость в нём. На время, но… Нет, никого убивать он не собирался. Этого просто нельзя допустить. Прошло то время, когда убийство не значило для него ничего. Он заставил себя измениться и не собирался возвращаться в те мрачные и кровавые дни.
Когда Велион поравнялся с мужиками, один из них, высокий, седобородый, окликнул его.