Доспех даже при беглом осмотре оказался добротно выполненным клибанионом. Вот только все эти зеркальные пластины на животе, витиеватая инкрустация на ключицах и плечах да шлем с двумя белыми крыльями по бокам выглядели уж больно вычурно. Конечно, каждый благородный, да и не только благородный, пытается одеться на войну, как на парад, но Валлай, во-первых, никакой не благородный, во-вторых, никогда этим не болел. На кой хрен платить лишние деньги за украшения, если функционал отстаётся тем же? Ему как-то даже пришла мысль предложить Скриту и Ульге сбежать в Горлив, продать там доспех за полцены и жить, до конца дня купаясь в роскоши, но всё же не стал озвучивать эту мысль даже в качестве шутки. Мало ли что.
Что до остальных даров то ли от Настоятеля, то ли от Олистера, то ли от Храма… Второй конь и кошель с монетами – это просто прекрасно, это всегда пригодится, даже брюзжать не хочется, а ему что-то хочется брюзжать, как старому деду, уж слишком часто в последнее время. Но вот письмо его немного смущало, тут можно поворчать про себя сколько влезет. И причина, скорее, в том, что рубака уж слишком раскис и соскучился по работе, пока торчал в Ариланте. Или, быть может, ему просто разонравился этот контракт. Уж слишком затянулся. Да и наниматели ведут себя так, словно он у них в кармане до самого конца жизни. А ведь он уходил из отряда Гриза из-за похожих причин.
Но Гриз отпустил его на все четыре стороны по дружбе, а из этого дела, кажется, Валлай не выпутается ещё долго. Возможно, годы. Или уйдёт вперёд ногами, чего тоже нельзя исключать. И это для наёмного убийцы было нормально. А сейчас казалось даже более чем просто нормальным исходом. Потому что этих недель в столице хватило, чтобы думать об уходе на покой и мирной старости в кругу семьи, как о худшем кошмаре, который никогда не должен с ним произойти.
Казалось бы, Валлай просидел в Новом Бергатте всю зиму, но тогда ему не казалось, будто он заперт в клетке, а в Ариланте ещё как. Возможно, дело в той жуткой эпидемии и чувстве собственной нужности? Или как раз в этом контракте, которому конца и края не видно?
Или он опять просто брюзжит про себя, чувствуя приближающуюся старость?
Поэтому, пораскинув мозгами и проворчавшись вдоволь, рубака решил ни в чём не отказывать себе всю дорогу до Айнса, а если он ни в чём не отказывал себе, значит, и своим спутникам. И это более чем всех устраивало. Первую неделю пути они ели в три горла, пили до упаду и никуда не торопились, а кошель только-только начал истончаться.
Впрочем, была в этом расточительстве и ещё одна причина. Валлай ненавязчиво пытался выпытать из пьяных спутников цели их поездки, не знают ли они что-то о Настоятеле, его матери, жрецах Единого или могильщиках. Но то ли они знали столько же, сколько и он, а то и меньше, то ли оказались настолько крепкими орешками, что держали языки за зубами даже в состоянии, в котором едва контролировали свои мочевые пузыри и желудки.