Поэтому погибли все крупные города – там всегда жило много магов. Потому большая часть деревень сохранилась. Отсюда и происхождение могильников – отбивающиеся от озверевшей толпы колдуны не стеснялись в средствах.
Что произошло в Бергатте? Акт самозащиты? Или жестокая кара посмевшим взбунтоваться?
Нет, нужно копать ещё глубже. Каковы были причины войны? Что подвигло обычных людей на подобные зверства? Чем на самом деле занимались лорды и Император? Как удалось скрыть причины этой бойни? Все эти вопросы останутся без ответа, если он, Велион, Чёрный могильщик, не придёт в себя и даст волю эмоциям. Не сдержит захлёстывающее его безумие. Не переживёт эти физические и душевные муки.
Велион поднялся с одеяла. Его вело из стороны в сторону от опьянения и усталости. Впрочем, он и так с трудом контролировал своё тело. Время уже перевалило за полдень, выходит, какое-то время он всё-таки провёл в забытье.
Могильщик открыл рюкзак и вытащил все перчатки, которые нашёл в Импе. Их было семь, и одна из них принадлежала Элаги. Шесть он закопал рядом с храмом, седьмую отнёс подальше. Он долго сидел с сухими глазами, вглядываясь в черноту их кожи.
Возможно… если он снимет свои перчатки… он почувствует крупицу тепла Элаги. Но он не снимет перчатки.
Ножом могильщик вырыл небольшую ямку и положил в неё перчатку. У него не осталось ни слов, ни эмоций. Кажется, там, в Импе, он умер вместе с ней. Было бы лучше, если бы он умер…
Велион ушёл к реке. Он тщательно вымылся в ледяной воде, после выстирал свою одежду. Ни капли крови Элаги не должно остаться ни на нём, ни на его одежде. Стирая плащ, он увидел, как разрушенные мост окутывает зыбкая дымка, а потом недостающие блоки появляются в воздухе.
Он не заслуживал той ночи. Ни одной из тех эмоций, что он пережил рядом с Элаги. Того тепла, которым она поделилась с ним. Ни одной человеческой эмоции он не заслуживал и не заслужит никогда. Ни одна слеза горя не пробежит по его щеке.
Всё, что он должен делать – бродить по могильникам. Всё, чего он заслуживает – грязной обочины у дороги, ведущей в очередной могильник, один из которых и станет для него, наконец, последним.
Потому что он могильщик.
А могильщики – не люди.
Он вернулся в храм уже почти трезвым. Почти переборовшим безумие. Практически справившимся с отголосками боли погибших семьдесят два года назад людей.
В храме горел костёр. Невысокая худощавая фигура суетилась у огня, раскладывая вещи – одеяло, нож, кусок окорока. Котелок с водой уже висел над костром. Арбалет могильщица бросила небрежно, не рассчитывая им пользоваться.