Когда Элаги оставалась одна, она не закрывала лицо капюшоном. Перчаток могильщица тоже не носила. Она выглядела по-другому, немного не так, как запомнил Велион. Более открытой и беззащитной. Но самое главное, находясь одна в десятках миль от ближайшей человеческой души, она не выглядела одинокой.
Наконец, закончив суету, она уселась на одеяло напротив костра, и огонь заплясал в её глазах. Выражение лица могильщицы было сосредоточенным, но если всмотреться, можно была различить в глазах то мечтательное выражение, то лёгкую тревогу, то скуку.
Велион стоял по другую сторону костра и смотрел на неё, смотрел, смотрел… Рука, облачённая в перчатку, непроизвольно тянулась к девушке, но, будто очнувшись, он отдёрнул её.
Нельзя вмешиваться в жизнь призраков прошлого.
Ещё горше будет развеять эту иллюзию.
Могильщица напряглась, будто что-то услышав. Её глаза расширились от удивления, губы шевельнулись. Взгляд быстро нашёл брошенный арбалет. Могильщица схватила оружие и, накинув капюшон, направила арбалет в сторону входа в храм.
Некоторое время она сидела неподвижно. А потом её губы зашевелились.
Велион развернулся. В проходе никого не было.
Никого.
А в эту секунду он мечтал о том, чтобы туда вошёл призрак черноволосого человека с угрюмым лицом. Чтобы с одежды этого призрака стекала вода, а его самого колотило от холода.
Это значило бы, что хотя бы его призрак на некоторое время почувствует себя живым.
Могильщик натянул мокрую одежду, взял рюкзак и пошёл прочь.
***
Жизнь Греста и раньше не стоила ломаной осьмушки гроша… Нет. Его жизнь не стоила даже выеденного яйца. Куска сгнившей верёвки. Корзины без дна.
Но сейчас он бы не дал за свою жизнь даже прошлогоднего снега.
Ограбив убитых жрецов Единого, он обогатился на полдюжины грошей. Жизнь начала казаться не такой уж и плохой – в конце концов, озверевший могильщик его не убил, и у него появились деньги на первое время. Возвращаться в Последний Причал он не стал – это вызвало бы слишком много вопросов. Но все дороги куда-то ведут, поэтому приободрившийся бывший воришка уверенно зашагал на север.
На следующий день, оголодавший и уставший, Грест добрался до большого посёлка, который назывался Глаз Окуня. Ну, не то чтобы посёлок, а скорее местность, на которой то тут, то там были раскиданы когда отдельные рыбацкие хижины, когда кучки по два-три двора, а когда и целые деревни в семь-восемь дворов. Таверна в таком месте, конечно же, нашлась, и бывший воришка решил устроиться на первое время там.
В таверне он заказал такой обед, что хватило бы на двух Грестов, намётанным глазом определил служанку, которая за деньги согласилась бы не только принести обед и выпивку, но и постоять раком в конюшне, и уломал хозяина таверны немного скостить плату за постой, пообещав помогать по хозяйству. Первым пунктом был обед, вторым – служанка, а вот батрачить на кухне беглец вовсе не собирался. Он хотел рвать когти отсюда после первой же ночёвки.