– Бывало пару раз. Но не очень часто, иначе… – бывший воришка усмехнулся. – Иначе барыге будет с не с кем торговать в следующий раз.
– Вот. Поторговаться, попытаться наебать друг друга – это святое дело, все так делают. Но наглеть всё же себе дороже. Слушай дальше. В-третьих, ты можешь не дожить даже до того момента, когда у тебя кончатся деньги. Можешь пройти с ними всего пару шагов от лавки антиквара. Или не дойти пары шагов. Или вообще стоит тебе появиться у кого на виду. Тебя просто пришьют местные. Чтобы не таскался тут. И не таскал с могильника всякие проклятия, а то, не дай боги, коровы перестанут молоко давать, или помрёт кто, или беременная баба разродится не вовремя, а то и вообще родит неизвестно кого. Полено или кошку.
– А так бывает?
– Бывает, – кивнул Велион. – Чтобы бабы поленья рожали, не слышал, это чушь, конечно, байки, но люди верят. Но ты можешь притащить с собой какое-нибудь дерьмо, как два пальца обоссать. Или на себе, что ещё хуже. Помни, тебя не любят уже за то, что ты ходишь и тревожишь старые кости, большинство уверенно – это дурной знак. А ты прибавь к этому ещё всякие небылицы. Сам не раз слышал, от того жреца Единого и его помощника в том числе. – Велион снял с пояса бурдюк с водой и надолго к нему припал. Напившись, продолжил:
– А теперь представь себе такую ситуацию. Ты прошёлся по могильнику, но что-то пропустил – тень от солнца не так лежала или просто не по глазам пришлось. Или в прошлый раз решил не брать или вообще бросил какую-то мелочёвку, потому что рюкзак полон был, а сейчас живот липнет к позвоночнику, и любая мелочь, на которую можно купить еды, сойдёт. Или нашёл ты год назад кубышку с золотом, а достать её возможности не было, но какой-то олух пару недель назад полез к ней и снял охранное заклинание ценой своей жизни. Вот потому и ходим от могильника к могильнику, не оставаясь надолго на одном месте. Может, дело в проклятии и есть, но чаще всего так просто выгодней и риска меньше.
– А проклятие, оно правда есть? – спросил Грест, скребя отворот сумки, в которой лежали перчатки.
– Сам-то не почуял, когда в первый раз надел перчатки?
– Что-то почуял…
– Дождись конца зимы, тогда поймёшь, каково оно на самом деле. – Велион вздохнул и на миг прикрыл глаза. – Но проклятие – не самое худшее в нашем деле. Тоже сам поймёшь. Теперь слушай дальше. Когда идёшь с кем-то на дело, сразу договаривайся по поводу будущей добычи. Оно бывает по-разному: когда выходит, что делиться просто не с кем, когда – нечем, а когда – некому. Но чаще всё же делить приходится, и тут дело может дойти до ножей. Поэтому лучше договориться у стен могильника. Варианта обычно два: либо делите всё на то количество частей, сколько людей выжило после дела, либо каждый берёт то, что собрал. Первый вариант – дерьмо. Кто-то сразу начинает крысить хабар, да и ценность добычи вот так сразу определить бывает сложно, поэтому дело точно так же доходит до ножей. Второй вариант – тоже дерьмо, но всё-таки не настолько, как первый. Во-первых, ничего в общак складывать не нужно, и частенько так бывает, что напарники не знают, у кого что оказалось в сумке. Так проще. Во-вторых, кто хреново работал, тот хреново заработал, если ему не повезло, конечно, запнуться о слиток золота. Но тут начинается другая блажь: тот, кто ничего не собрал или собрал, по его мнению, меньше другого, начинает клянчить и хныкать. Или угрожать. Тут порой дело тоже доходит до ножей, но пореже. – Велион вздохнул. – В общем, ножи могут пойти в ход при любых раскладах, так бывает всегда и у всех. Поэтому выбирай, с кем ходишь. Или ходи один.