Лиза молча взялась за дверную ручку, но все еще стояла, будто не зная, как ей выйти.
— Ты вот что, дорогуша, — продолжал размышлять Суханов, вставая с кровати и подходя к ней. — Раз у тебя двое детей, ты должна соображать, накроешь стол, хлеб да соль, как говорят у нас, посидим, поговорим. У тебя квартира?
— Комната, — отвечала женщина. — Одна комната…
— Да… — раздумчиво произнес Суханов. — Не разгуляешься… Но хоть бы и в комнате, было бы желание. Скажешь детям, что я дальний родственник…
— Так продадите килограмм?.. — спросила Лиза еще раз. — Не получится у нас ничего.
— Не понял?!
Это Суханов сказал так, как говорил жильцам коммуналки: «Ноги!» Голос его зазвенел. Он смотрел на женщину не мигая.
— Дети у меня, — пояснила Лиза, уже не глядевшая на сетку с мандаринами. — Что вы говорите, подумайте…
— А то и говорю… Пять килограммов тебе отпущу, — сказал Суханов все таким же железным голосом. — Мне от тебя ничего не нужно… Посидим, поговорим, да время и убьем, мне все легче, а то сиди в этой комнате…
Суханов хотел было еще что-то сказать, но обиделся, даже лицом побелел. «Черт знает что! — думал он. — За свой же товар да еще и упрашивай всякую…»
— Извините, — сказала Лиза и вышла.
— Ты подумай, подумай! — прокричал ей вслед Суханов, страшно разозлившийся.
«Черт знает что! Строит из себя! Цаца этакая! — думал он, меряя шагами комнату. — Тоже мне, хоть бы медсестра или там… докторша, а то — няня, уборщица, можно сказать, и на тебе: у меня дети. А у меня что, не дети?.. Эдак если пойдет и дальше, то что же оно будет? Нет. — Суханов никак не мог успокоиться. — Распоясались, мокрохвостки, скоро управы никакой не достанешь!» Суханов снова недобрым словом вспомнил кассиршу, по чьей вине ему пришлось пережить такое унижение, и спустился в столовую. Там он в одиночку и очень сердито пообедал, рыкнув на официантку, когда та замешкалась со вторым блюдом. «Раскормилась на халяву, — подумал, глядя официантке в спину. — Управы нет на вас!»
И пошел в свою комнату вздремнуть.
Спал он часа два, а после, проснувшись с недовольством, вышел в коридор. Ему было скучно. Делать же было совершенно нечего: телевизор пока что не включали, а в карты если где и играли, то закрывшись в комнате.
Мимо него прошла Лиза.
— Ну и как дела? — хотел было разговориться Суханов, но женщина, не ответив, ускорила шаги.
— Ты вот что, зайди ко мне, — сказал Суханов, когда Лиза снова попалась ему в коридоре.
Лиза взглянула на него, но ничего не ответила.
Суханов пошел в комнату, сел у окна и стал смотреть в него. За профилакторием начинался лесок, чуть левее просматривалась посадочная полоса. В сером небе лопотал вертолет. Все это было знакомо Суханову, и он решил, что смотреть абсолютно не на что. Лиза все не шла, и Суханов начал злиться. «Сказал: зайди — значит, зашла бы… Что… Как… Разговор бы начался, — думал Суханов. — Радуйся, что не я у тебя начальник, паршивка… Изображает из себя трудягу, бегает…» И от злости наступивший вечер казался Суханову еще скучнее. И единственным выходом было — все же пойти к Лизе в гости.