Еще засветло я понял, что заблудился в этом чужом для меня городе, но продолжал бродить по узким и тесным от множества людей галереям, где держалась хоть какая-то тень, по улочкам и переулкам, среди сотен лавчонок, деревянных лотков, маленьких кофеен и закусочных. Некоторые из них располагались прямо на тротуаре и были прикрыты от солнца яркими тентами. На вывесках, обозначавших ту или иную лавку, рядом с заковыристыми иероглифами попадались английские названия, но я их не читал, потому что весь товар был выставлен, вывешен, прилажен к распахнутым дверям лавок, к косякам, к любому ржавому гвоздю, вбитому в стену; и впечатление было такое, будто шел я по лабиринтам бесконечных складов. Толчея была такая, что человеку трудно пройти, а, однако же, изредка по улочке пробиралась автомашина или же какой-нибудь торговец катил нагруженную тележку. И странно, что машина не сигналила, а торговец не покрикивал: люди безропотно расступались, пропуская, и тут же смыкались.
Вверху — над товаром, лавками и тентами — из окон второго этажа торчали шесты с выстиранной одеждой, и ее было так много, что казалось, там тоже идет торговля. Краснели черепичные крыши, окна домов были распахнуты. Солнце жгло немилосердно, город парился в привычной тропической духоте, которая усиливалась толчеей и разогретым асфальтом, дышать было тяжело. И, вытирая струившийся пот, я удивлялся себе и думал, что давно пора взять такси и ехать в гостиницу. Но не ехал, а все бродил меж людьми — низкорослыми, пропеченными солнцем, с раскосыми глазами. Люди эти, казалось, тоже бродили бесцельно, ничего не покупали и ни к чему не присматривались; они беззвучно перетекали с места на место, скользили вдоль обшарпанных и увешанных товаром стен, обтекали лотки, сновали, не останавливаясь ни на минуту. Меня они не замечали, и, если я встречался с кем-нибудь глазами, взгляды становились невидящими, нацеленными куда-то далеко. Я понял, что разговориться с ними не просто и что это люди особенные. Таких мне встречать не приходилось.
Случайно я набрел на то место, куда нас привозил автобус, постоял, оглядываясь в надежде, что еще кто-нибудь из группы отстал, а после снова бродил и не сразу заметил, что давно уже иду за торговцем соком. Торговец этот медленно катил нехитрое сооружение, отдаленно напоминавшее наши тележки с газированной водой. От солнца его прикрывал большой зонтик из каких-то сухих листьев, под которым блестели два ребристых валика и лежали стебли, похожие на сахарный тростник. Торговец катил не останавливаясь, словно бы в этой толчее ему не хватило места. Я подошел к нему, положил на тележку две монеты. Он тут же остановился, пропустил тростник между валиками, выжимая мутную жидкость прямо в стакан, и разбавил водой.