XII. 13. О лишившем кого-либо ноги. Если кто-либо сломает другому человеку ногу, он должен уплатить пятьдесят мараведи. Если он отрубит ногу, то уплатит сто мараведи. Если же он отрицает содеянное, то он может быть оправдан клятвой двенадцати соседей, либо он должен сразиться на поединке с человеком своего звания.
ХП. 16. О кастрировавшем какого-либо человека. Если кто-либо кастрирует другого человека, он уплатит двести мараведи и будет объявлен врагом [города]; если он отрицает содеянное, то он может быть оправдан клятвой двенадцати соседей, либо он должен сразиться на поединке. Однако, если речь идет о человеке, которого муж застал со своей женой или дочерью, то последний не должен ничего платить.
XII.28. О застигнутом содомите. Содомита, застигнутого на месте преступления, надлежит сжечь заживо. Если же кто-либо скажет в лицо другому: «Я спал с тобой как с женщиной», то в том случае, если будет доказано, что это правда, сжечь следует обоих; в противном случае сожжению подлежит только тот, кто сказал подобную гнусность.
Крестовый поход, называемый детским, 1212 год.
«В означенную эпоху была предпринята смехотворная вылазка: дети и несмышленые люди поспешно и необдуманно выступили в крестовый поход, движимые скорее любопытством, нежели заботой о спасении души. В эту экспедицию отправились дети обоего пола, отроки и отроковицы, да не только малые дети, но и взрослые, замужние женщины и девицы — все они шли толпами с пустыми кошельками, наводнив не только всю Германию, но и страну Галлов и Бургундию. Ни друзья, ни родственники никоим способом не могли удержать их дома: они пускались на любые уловки, чтобы отправиться в путь. Дело дошло до того, что повсюду, в деревнях и прямо в поле люди оставляли свои орудия, бросая на месте даже те, что были у них в руках, и присоединялись к шествию. Поскольку, встречаясь с подобными событиями, мы нередко являем собой крайне легковерную толпу, многие люди, усмотрев в сем знак истинного благочестия, исполненного Духа Божия, а не следствие необдуманного порыва, спешили снабдить странников всем необходимым, раздавая им продовольствие и все, в чем они нуждались. Клирикам же и некоторым иным, обладавшим более здравым суждением и обличавшим сие хождение, которое они находили совершенно вздорным, миряне давали яростный отпор, упрекая их в неверии и утверждая, что они противились этому деянию более из зависти и скупости, нежели ради истины и справедливости. Между тем всякое дело, начатое без должного испытания разумом и без опоры на мудрое обсуждение, никогда не приводит ни к чему благому. И вот, когда эти безумные толпы вступили в земли Италии, они разбрелись в разные стороны и рассеялись по городам и весям, и многие из них попали в рабство к местным жителям. Некоторые, как говорят, добрались до моря, и там, доверившись лукавым корабельщикам, дали увезти себя в другие заморские страны. Те же, кто продолжил поход, дойдя до Рима, обнаружили, что дальше идти им было невозможно, поскольку они не имели поддержки от каких-либо властей, и им пришлось, наконец признать, что трата сил их была пустой и напрасной, хотя, впрочем, никто не мог снять с них обета совершить крестовый поход — от него были свободны лишь дети, не достигшие сознательного возраста, да старики, согбенные под тяжестью лет. Так, разочарованные и смущенные, пустились они в обратный путь. Привыкнув когда-то шагать из провинции в провинцию толпой, каждый в своей компании и не прекращая песнопений, они теперь возвращались в молчании, поодиночке, босоногие и голодные. Их подвергали всяческим унижениям, и не одна девушка была схвачена насильниками и лишена невинности.»