Я не должен был разрешать Лесли читать свою рукопись и общаться с ней или с Сэлом. Однако мне необходимы деньги, чтобы выжить до заключения в октябре контракта с американским издателем. Если они действительно работают на ЦРУ, ущерб будет небольшим, поскольку их собьют с толку используемые мною псевдонимы, а им, как и Гардинеру, я сказал, что не буду разглашать настоящие фамилии. Я также спрятал копии и свои записи, с тем чтобы при необходимости книгу смог бы закончить кто-нибудь еще.
Лесли пыталась убедить меня сопровождать ее в Испанию, но я упросил ее не настаивать на этом, с тем чтобы продолжать работу с Терезой — еще одной знакомой, которая печатает рукопись для американского издателя и работу которой оплачивает Лесли. Конечно, я не должен принимать ее приглашения. Если она работает на ЦРУ, они вместе с испанской службой могут разработать план, чтобы на несколько лет обезвредить меня. По испанским законам заключенным могут запретить писать книги. Если когда-нибудь подтвердятся мои подозрения в отношении этих двух людей, то, по иронии судьбы, обнаружится, что ЦРУ, стремясь поставить мне западню и следить за ходом написания книги, фактически финансировало меня в самый трудный период.
Худшая из всех проблем заключается в том, что у меня нет денег на оплату приезда сыновей этим летом. К рождеству, когда у них будут следующие каникулы, пройдет год, как я не видел их. Тем не менее я уверен, что в октябре добьюсь новой финансовой помощи, так что они приедут в декабре. В США я не вернусь ни в коем случае до тех пор, пока не закончу книгу. После встречи с издателем в октябре я поеду в Лондон для завершения исследований в библиотеке Британского музея — у них есть все газеты из Кито, Монтевидео и Мехико за те периоды, когда я находился там, так что я смогу точно восстановить важнейшие оперативные эпизоды.
Это черные недели. Я не знаю, что может еще случиться.
6 октября 1972 года, Париж.
Как это возможно? Я не мог понять, почему издатель не принял за книгу то, что я написал на 500–600 страницах. Или он увидел, что представляет собой эта книга, и понял, что из-за меня не стоит рисковать. Он хочет видеть в моей книге драму, роман или героическую повесть. Когда два дня назад издатель уезжал в аэропорт Орли, он, по существу, не проявил никакого интереса к книге.
Новая неудача после трех лет работы сломила бы любого. И тем не менее я продолжаю писать. Вчера я начал записывать на магнитофонную ленту наиболее важные эпизоды и факты операций, о которых знал или в которых принимал участие. Они послужат иллюстрациями к данному варианту книги. Это, пожалуй, самая важная часть книги, и в нее войдет около 80–90 эпизодов, которые я восстановлю по газетным сообщениям в Лондоне, включив в них данные о роли сотрудников ЦРУ. К концу недели запись закончу и спрячу магнитофонные ленты в надежное место. На следующей неделе я выеду в Брюссель, встречусь с отцом, который будет там проездом, а затем выеду в Лондон.