Торг оглушал разноголосицей, манил яркими красками, соблазнял ароматами, но у меня была чёткая цель, и я, не отвлекаясь на искушения, шла к ряду, где надеялась купить шерсть для матрацев и одеял. Спать на тюфяке, набитом жёсткими комками невесть чего, то ещё удовольствие. По ночам хотелось отдыхать, а не бороться за удобство.
Наверное, это желание заставило меня остановиться у телеги, груженой перинами. Семейная пара, продававшая мою заоблачную мечту, не расхваливала свой товар, призывая взглянуть, потрогать и, убедившись, что лучше во всём свете нет, купить. Мне даже показалось, что они сожалеют о том, что решили расстаться с результатом своих трудов.
Увидев мою заинтересованность, женщина поклонилась и всё же позвала посмотреть, потрогать и купить.
«Спроси, почему продают?» — написала Ерофею.
— Почём продаёте, люди добрые? — спросил у селян мой переводчик.
— Дык, эта, — почесал затылок мужик, — сторгуемся, ежели пондравится.
Жена кивнула, соглашаясь с ответом мужа, и обратилась ко мне:
— Ты, девица, не сумлевайся. Перины все чистым гусиным пухом набиты. Ежели на приданое себе хошь, то самое оно и будет. — Сказала и вдруг отвернулась, прикрыв глаза рукой.
Не понимая, что могло заставить женщину плакать, мне захотелось выяснить, почему с такой неохотой продают. Вопрос-то как раз об этом был. Посмотрела на свои каракули — вроде правильно написано. Парень читать разучился, что ли? И ещё раз сунула досочку жениху под нос, ткнув пальцем в неправильно понятое слово. Ерофей внимательно перечитал написанное, даже губами шевелил от усердия, понял и переспросил:
— Почему продаёте?
— По нужде, — печально ответил селянин. — Дочкам на выкуп собираем.
— Как это? — озвучил мой вопрос Ерофей.
— Дык покрали их, разом обеих, — мужик отвечал, а сам гладил плечо жены, по лицу которой текли слёзы. — Мы в двух днях пути от столицы живём. Почитай, у самой границы. Дочери у нас младшие. Близняшки напоследок случились, — вспомнив о дочерях, отец светло улыбнулся через неотступную печаль. Кивнул на воз: — Это приданые ихние, сговорены были дочки, а оно вишь, как вышло. Жонихи в отказ пийшлы. Да хай им…
Собеседник махнул рукой, хотел было ещё что-то сказать, но его перебила жена, пристально рассматривающая меня.
— Дочерей наших степняки покрали, — недобро прищурившись, сказала она. — Ты, погляжу, ихней породы.
— Дашину бабушку тоже увозили, — заслонил меня собой от злого взгляда жених, попутно немного переврав историю сестры чародея. — Она несколько лет в плену жила, но выкуп за неё не просили. Сбежать смогла и вернулась к родне с дочерью, прижитой от степняка. Вот почему невеста моя чертами вам ворогов напомнила.