Я нажимаю отбой, чтобы не углубляться в тему, потом вместе с телефоном возвращаюсь на диван. Смотрю и читаю про малышей на первом и втором месяцах – пытаюсь понять, сколько же ей? Гринни приплясывает рядом, но я не готова идти с ней на улицу. Несмотря на то что мне удалось нас успокоить, ледяное пламя посреди Раграна – не то, что стоит афишировать. Читаю про малышей и улыбаюсь – это успокаивает, а мне сейчас нужно отвлечься, причем чем дальше я уйду от темы Торна и его новой первой ферны, тем лучше.
Я рассматриваю крохотные эмбрионы на картинках и улыбаюсь.
На кого будет похожа моя Льдинка? На меня или…
На этой мысли я резко закрываю вкладки с описанием первых месяцев беременности и иду в соцсеть к Лари. На фото, где я парю, десятки тысяч комментариев, наверняка самых разных, но я даже их не читаю. Листаю фото, рассматривая летящее платье, алые ленты, мои раскинутые, как в полете, руки.
Мне оставалось два шага до «Эрвилль де Олис», но сейчас у меня есть нечто гораздо более ценное. Моя Льдинка. А шоу…
Я неожиданно подскакиваю на диване.
Идея, которая приходит мне в голову, совершенно сумасшедшая, и она не вяжется с тем, что происходит в моей жизни. Тем не менее она вяжется с ним гораздо больше, чем исполнение трюков в «Эрвилль де Олис», и с каждым мгновением кажется мне все более и более реалистичной.
Хотя и безумно далекой.
Что, если мне сделать свое шоу?
Эта идея настолько меня захватывает, что я с трудом заставляю себя остаться на диване, не бегать, не прыгать и вообще не совершать никаких резких движений, потому что внутри у меня совершенно непредсказуемая Льдинка. Зато единственный мой друг (не считая Гринни) – смартфон, туда я сейчас и пишу.
Аэрошоу?
Знак вопроса выделяю пожирнее и подчеркиваю. У «Эрвилль де Олис» изначально была задумка связать театр и ледовое шоу, ленты туда добавились уже чуть позже в качестве акробатических трюков, а я сейчас думаю – каково это, сделать шоу, которое полностью в воздухе? То есть от начала и до конца. Все в парении. Все на лентах. Все в воздухе.
Меня так захватывает эта идея, что я пишу, пишу и пишу, вываливая в заметки все, что мне приходит в голову, и даже не сразу слышу звонок. А когда слышу, подскакиваю повторно, поднимаю голову, пялюсь на дверь и вспоминаю про Бена.
Гринни уже встречает его, ставит лапы на стену рядом с дверью и верещит, но, когда я открываю, разумеется, на нее никто не обращает внимания. Он влетает в квартиру, вглядывается в мое лицо, осматривает от кончиков пальцев до макушки, кажется, вообще сканирует взглядом.