Но если так говорить – что бы он (или она) выбрал? Жизнь с матерью, которая даже толком работу найти не может, или жизнь с отцом, который правит страной и всегда сможет помочь с пламенем?
За такие мысли захотелось себя пнуть, но я удержалась. Меня уже и так достаточно попинали, а самоистязание еще никогда не было стимулом к развитию.
– Как мне тебя растить? – задала риторический вопрос. – Я ведь почти ничего не знаю о пламени.
Мягко топая лапами без когтей, из спальни вышла Гринни и уставилась на меня большими круглыми глазами: чего не спишь?
– Не спится, – ответила я и похлопала по сиденью барного стула. – Иди сюда.
Виари взлетела (она почувствовала силу крыльев и теперь вовсю ею пользовалась), плюхнулась на стул и заурчала.
– Любишь детей? – спросила я. – А скоро… ну или относительно скоро у тебя появится еще один друг. Или подружка. Не такой чешуйчатый, как Верраж… я надеюсь.
Гринни грустно вздохнула и ткнулась носом мне в руку.
– Да. Я тоже по нему скучаю.
– Вир-р-р.
Это вышло так тоненько, что я рассмеялась.
– Иди ко мне!
Меня обняли всеми лапами, засопели в шею.
«Если тебе понадобится что-нибудь, если тебе станет плохо или почувствуешь что-то странное – сразу же звони мне».
Я помнила эти слова Бена, и сейчас, когда держала Гринни на руках, поняла, что обращаться к нему буду только в самом крайнем случае. Только когда мне действительно понадобится пламя, и ни по какому другому поводу, потому что сегодня, рыдая в его объятиях, я и так позволила себе слишком многое. Совершенно лишнее.
Гринни вывернулась из моих рук и потопала по барной стойке к стакану с водой, сунула туда морду (насколько влезла) и принялась пить.
– Нахалка, – сказала я и посмотрела на телефон.
Мне нужно будет спросить у Бена насчет пламени. Насчет того, как растить ребенка с пламенем, как и чего ждать. Но точно не сейчас. Тем более что еще семь-восемь месяцев об этом смело можно не беспокоиться.
Семь или восемь?
Я бы хотела лежать сейчас на УЗИ, глядя на монитор, и чтобы рядом был Торн.
Я подумала об этом так естественно, что, когда до меня окончательно дошел смысл моих собственных мыслей, стало тихо. Очень тихо, только сердце билось – сначала ровно, потом все быстрее и быстрее, по-нарастающей. Я поднялась и прошлась по квартире, стараясь не думать о том, смогла бы я действительно сказать ему правду.
Смогла бы я вернуться к нему?
– Боюсь, риам Хэдфенгер, нам нечего вам предложить.
Это был ответ, когда я перезвонила узнать, получили ли мое резюме. И в том и в другом случае резюме получили, но из этого ничего не вышло. Без особой надежды я откопала еще три более-менее приличные вакансии, отправила резюме туда и пошла подышать свежим воздухом.