— Ты этого не сделаешь.
— Опять играешь в командира? — разозлился Слава.
— Пора бы понять, что время игры прошло, и вспомнить об ответственности, Олег сказал это так, что Слава сразу же вспомнил политзанятия, лекции о шпионах и диверсантах, о происках различных врагов, о бдительности и о том, что за бездеятельность комитета ДОСААФ ему уже однажды объявили выговор. Здесь же могло окончиться гораздо хуже. Славе стало неудобно и неуютно, будто следователь уже начал дознание о том, почему руководитель экспедиции своевременно не принял нужные меры и не сообщил «куда следует». И еще Слава понял, что Жербицкий только притворялся «ординарцем» и что он не так прост, как думалось. Сейчас он открылся, он говорил непререкаемо:
— Я сообщу в штаб. До получения приказа попрошу никому не говорить о том, что произошло.
И Слава, и Валерий поняли, что он сказал «попрошу», отдавая дань тому обстоятельству, что они в данное время не призваны на действительную службу в армию.
Слова Олега не относились лишь к Людмиле Николаевне. Все, что она пережила в «колоколе»: смерть питомцев, страх, — нашло выход в нервном припадке, и ее пришлось срочно отправить вертолетом в больницу.
Это еще больше возбудило любопытство участников экспедиции, и Валерию становилось все тяжелее уходить от расспросов или отделываться невразумительными ответами. Он очень беспокоился о Людмиле, то и дело бегал к радисту, просил связаться с больницей. Оттуда сообщали, что состояние больной улучшается и уже приступили к лечению электросном.
Каждое посещение Валерием радиорубки кончалось одинаково: радист пытался заставить его проговориться о том, что случилось в подводном доме, а Валерий обещал, что все расскажет на совещании, которое вот-вот состоится. Затем оставалось еще проскочить мимо Тукало или ихтиологов, подстерегающих его у каюты.
Вскоре штаб отреагировал на донесение Жербицкого: у входа в бухту появился серый длинный эсминец в сопровождении противолодочных катеров и подводных лодок. Над водой повисли вертолеты.
За Славой, Валерием и Жербицким пришел военный катер под флагом командира эскадры. Они прибыли на эсминец, прошли в командирскую каюту. Здесь их ожидало несколько человек: высокий красивый контр-адмирал с курчавыми, как у африканца, черными волосами и два капитана первого ранга. В дальнем углу каюты сидел четвертый — моряк с погонами капитан-лейтенанта, лысый, толстый, притенивший глаза красноватыми веками. Задавая вопросы, контр-адмирал все время поглядывал на него, будто ожидая, не захочет ли он спросить о чем-нибудь.