«Не знаю. Уже говорил. Не знаю».
Люди удивленно смотрели на осьминога. Они не слышали Славиных вопросов и не могли понять, кому отвечает спрут.
«И все-таки ты знаешь. Даже если они не говорили, куда идут, то думали об этом. Ты не можешь не знать. Почему же не говоришь? Значит, ты не друг, а враг людям?»
«Друг, — ответил Мудрец. — Я не хочу причинять людям боль».
«Но если ты не скажешь, мы можем не успеть к твоим учителям. Там, где они находятся, — опасно».
«Вам незачем спешить. Я предупреждал их, но люди не нуждаются в советах…»
«Это тебе сказали они?»
«Да. И я ничего не мог поделать».
Слава почувствовал, как у него перехватило дыхание.
— Ты хочешь сказать, что их уже не спасти? Они погибли?
Люди изумленно обернулись к нему, настолько неожиданными показались им его слова.
«Да», — ответил осьминог.
Слава отпрянул, побледнел, оперся о поручень. Аркадий Филиппович встал на его место и, в упор глядя на спрута, сказал:
— В таком случае скажи, где искать их трупы.
«Ничего нет. Трупов нет».
Аркадий Филиппович поправил сползающие очки. Его голос звучал бесстрастно:
— Мы хотим видеть место их гибели.
«Зачем?»
— Так нужно. Люди всегда так поступают. А ты ведь наш помощник?
«Не знаю, где они погибли. Знаю, что их нет».
— А почему они погибли?
«Пошли не туда. Пошли без меня».
— Куда же все-таки они пошли?
«Не знаю».
Аркадий Филиппович умолк. Он понял, что осьминог почему-то не хочет сообщить о месте гибели людей и допрос здесь не поможет. Нужно было обдумать сложившуюся ситуацию и найти верный ход.
Валерий плыл, держась за «торпеду», которая предназначалась для почты. Работал и двигатель скафандра. Журналист плохо помнил, где располагались пещеры, надеялся на интуицию. Когда увидел знакомый выступ скалы, память подсказала, что надо повернуть влево.
Показались коралловые скалы и гроты. Их создали с идеальной точностью, повинуясь единой программе, миллионы крохотных существ. Им не нужны были чертежи, каждый работал в одиночку. У них не было линий связи, известных людям, но все-таки они представляли единое общество с единым хозяйством. «Мы называем это инстинктом, а не коллективным разумом, — подумал Валерий. — Но дело не в названиях».
Он бросил взгляд на фосфоресцирующий циферблат часов и ужаснулся: с момента, когда он покинул «колокол», прошло двадцать минут. Если Евг еще жив, то через восемь минут он задохнется.
Плыть быстрей Валерий не мог. Оставалось не смотреть на часы, а полагаться на случай. Он закричал от радости, увидев темный вход в пещеру и услышав стрекотанье счетчика Гейгера. Значит, это были именно те пещеры. Счетчик указывал и на другое, но сейчас Валерий не думал об опасности.