Золотой обруч (Туглас) - страница 185
Рандер давно уже уяснил себе положение дел, но вид человека в мундире все же заставил его вздрогнуть.
— Ну-ну! — еще раз пригрозил человек в штатском. — Посмотрим!
Вдруг Рандер услышал, как кто-то шагает по траве и шарит по стене сарая. В ту же минуту в будке стало темно. Рандер сообразил, что один из полицейских пытается просунуть голову в окошко. Но, во-первых, она туда не влезала, во-вторых, в сарае от этого сделалось еще темнее, а в-третьих, через окошко нельзя было увидеть пространство у самой двери. Затем послышалось неопределенное покашливание, и в сарае снова посветлело.
Рандер прислушивался с крайним напряжением.
Теперь все смолкло. Видимо, пришельцы переглядывались, как бы советуясь. Потом послышались медленно удалявшиеся шаги. Посмотрев в щель, Рандер увидел только старуху, стоявшую на месте с выражением тупого удивления на лице. Потом и она, волоча ноги, побрела прочь.
Рандер с полчаса пролежал на месте. Но снаружи ничего больше не было слышно.
«Они осматривают другие сараи, — подумал он. — Какое счастье, что с ними нет собак!..»
При этой мысли Рандер с ненавистью сжал зубы, и губы у него побелели.
Но страх страхом, а все же нужно действовать. Прождав еще с полчаса, Рандер поднялся и осторожно выглянул в окошко. Насколько хватал взгляд, нигде не было ни души. Потом он осмотрел все, что находилось в сарае. Здесь валялась всякая рухлядь, на стене висела рваная рабочая одежда, в углу стояли лопаты, мотыги, грабли. Рандер сорвал с шеи остатки воротничка, натянул на себя замызганный пиджачишко, нахлобучил старую кепку: своей шляпы у него все равно не было. Брюки ночью порвались в нескольких местах, башмаки были в грязи, они не нарушали общей картины.
Он прислушался и еще раз оглядел все вокруг. Потом протянул руку в окошко и снова быстро вытащил скобу замка. Бросив быстрый взгляд из-за приоткрытой двери, он схватил в углу лопату, выскочил, сунул замок на место и побрел прочь от сарая.
С лопатой на плече, сгорбившись, он волочил ноги и, казалось, тупо глядел в землю перед собой. Но на самом деле он все время зорко осматривался. По-прежнему никого поблизости не было. Лишь вдалеке на магистральной дороге виднелись две-три женщины и один мальчик. И еще дальше, в низине, мелькнул платок ушедшей отсюда старухи.
Было прекрасное, ясное утро, солнце стояло уже высоко. На горизонте вырисовывался силуэт города. Прямо впереди из травы с шумом поднялись две вспугнутые птицы…
1952
Перевод Л. П. Тоом.
ЦАРСКИЙ ПОВАР
В первый день троицы ресторан был закрыт, и Метслов оказался совершенно свободен. Таких дней в году насчитывалось немного — всего два-три. И как в остальное время Метслов обязан был тянуть лямку, так в эти исключительные дни он обязан был отдыхать. И то и другое, в сущности, одинаково тяготило его: за свою жизнь он не научился использовать такой принудительный отдых. И от сегодняшнего дня тоже не ждал настоящей радости.