Руки Раннуса задрожали. Одним глазом он следил за часовым, другим — за лошадью. Он опять крал лошадей, продавал и менял их на тех же, что проезжали мимо него по улице. И сердце его билось, как будто он и впрямь занимался опасным делом.
Но потом крестьянин вышел, взобрался на телегу и уехал. Уехал! А какой был прекрасный случай! Но никто не воспользовался им, ни он, ни другой. Раннусу вдруг сделалось грустно, возбуждение его сразу угасло.
Нет, это не то, о чем он думал. Из тюрьмы он всегда выходил с решением — скорее умереть, чем украсть; но он опять воровал, потому что это было легче, чем умереть. Теперь он решил отомстить всем своим врагам, но при ближайшем рассмотрении и это решение показалось ему пустым.
Это потому, подумал он, словно пробуждаясь, что он теперь ни то ни се — ни в тюрьме, ни на свободе. И он с новой силой принялся пилить. Но мысли его беспокойно, беспорядочно метались. Действительность разбивалась, как разбивается диск луны в волнах, и вместо одного он видел несколько миров.
Он разглядывал уличные картины словно во сне. Медленно проехал отряд казаков, подковы гремели на булыжниках, качался серый лес пик. Потом он увидел нищего, на костылях перебирающегося через насыпь. А потом на крыше ближнего дома, на светлом фоне неба — черного человека, спускающего закопченную веревку в трубу; он выглядел словно выходец из преисподней.
Потом он услышал тягучую, однообразную песню. Это пели каменщики, укладывая кирпичи на новой стройке. Он видел, как из желтевшего штабеля кирпич переходил из рук в руки. Словно поднятый волной, кирпич взмывал все выше и выше, пока не доходил до мастера, который укладывал его в стену, вдобавок к тысяче других.
Это был словно муравейник или словно улей, где рой пчел одну за другой строит соты. Камень перелетал из рук в руки, пока не возникали высокие стены, по сравнению с которыми сам человек был мал и недолговечен. Все были охвачены единым порывом, словно их тянуло в теплые страны, куда осенью летит стая птиц.
И только он здесь, по другую сторону решетки и человека с саблей, — только он и подобные ему не знали этого порыва. Они были чужды тем строителям, которые подымали там камни на камни, ковали цепи и строили стены, чтобы защитить себя от него и подобных ему.
О, эти муравьи, что ползают там внизу, беспощадны! Они уничтожают всех, кто не строит вместе с ними. Горе тому, кто поднимает бунт против них! Они выдавливают его из своей среды точно так же, как выдавливают гной из здорового тела. Они сажают такого, как он, в клетку, за железные решетки, и пищу ему подносят на копье.