Раннусу еще больше взгрустнулось. От чего он бежал? От наказания, тюрьмы и Сибири? Но разве тюрьма и Сибирь не были единственной надеждой для него и ему подобных? Потому что человек должен жить с людьми. Всеми покинутый, он радуется даже часовому.
Всеми покинутый, подумал Раннус, глядя поверх домов на вечернее солнце. Воздух был мягкий и синий. Лучи солнца, словно золотые нити, протянулись над морем. Вдали звонили церковные колокола, призывая к воскресному покою. Всеми покинутый… Глубокая тоска овладела Раннусом.
Каким прекрасным был все же мир. Неужели это тот самый мир, в котором он прожил уже так долго? Всюду ощущалось дыхание весны. Деревья благоухали, и земля пахла иначе, чем раньше. Весна раскрыла свои щедрые руки, свои прекрасные дары показывала она Раннусу сквозь решетку.
Ах, Раннус никому уже не хотел мстить! Он лишь хотел быть свободным, чтобы вкусить все то счастье, которое давала жизнь. Он хотел быть таким, как эти усталые люди, которые проходили там внизу, накинув пиджак на плечи, с узелком под мышкой. Он хотел быть таким, как эти муравьи и пчелы.
Ах, бежать, уйти далеко-далеко вместе со своей старой матерью! Уйти далеко даже от самого себя и своего прошлого и начать новую жизнь. Уйти к чужим людям, которые его не знают. Быть одним из тех, кто укладывает кирпич в стену или бросает семена в рыхлую землю.
Все это никогда раньше не приходило ему в голову. Он был голоден, нездоров, и лихорадка вызывала какие-то незнакомые мысли. Словно свиток, разворачивались они в его голове. В вечерних сумерках, под звуки колоколов жизнь впервые показала свою тайнопись.
Он долго сидел неподвижно, и бесчисленные огни зажигались перед ним, начиная снизу, с уличных фонарей и ламп в окнах домов, до огоньков на парусниках в заливе и до смутно горевших в беспредельности небесных огней. Словно кладбище огней простиралось перед Раннусом.
4
Снова на востоке заалел край неба, снова открылись облачные ворота перед драгоценным даром солнца. Опять проснулся день, новый день над большим городом, словно над стеклянной мельницей, чьи радужные крылья погружались в море солнечных искр. Новый день, карусельный, шарманочный день!
Звонили церковные колокола. Старухи в черных платьях, с черными книжками в руках, медленным шагом проходили по насыпям. Прошли старые девы с приютскими детьми, выстроенными попарно. Это шествие детей в бедных белых платьицах колыхалось по улицам словно невинная гусиная стая. Проезжали пасторы в черных балахонах и бархатных шапочках.
А Раннус сидел на прежнем месте. Он надеялся сегодня хорошенько попилить и освободиться. Но именно в воскресенье эта работа оказалась особенно опасной. Он устал, голод вгрызался в его внутренности, во рту скоплялась слюна, во всем теле чувствовалась слабость.