Мы лежали лицом друг к другу, и я немного подвинулся на кровати, чтобы наши головы оказались на подушке, нос к носу.
— Я хочу поговорить, — пробормотал я, тщетно пытаясь держать глаза открытыми.
— Тогда поговорим утром, — выдохнула она мне в лицо, поднимая руку, чтобы пригладить мою бороду. — Засыпай.
* * *
— Я возьму ее. Спи, — тихо сказала мама, когда Ариэль разбудила меня на следующее утро.
Я стоял рядом с переносной кроваткой, пытаясь успокоить Ари, не поднимая ее. Мои ноги все еще были как желе. И я смотрел на спящую Ани, когда мама протиснулась мимо меня и взяла малышку на руки. Потом я посмотрел вниз на себя и почувствовал, как краснею. Я стоял в одних трусах-боксерах.
— Прости за прошлый вечер, — прошептал я, двигаясь за кровать, пытаясь спрятать свою нижнюю часть, пока мама хватала сумку с подгузниками Ариэль с пола.
— Тебе нужно выспаться, сынок, — проворчала мама. — Разберись с этим, пока ты не заболел.
Я кивнул, когда она повернулась и вышла из комнаты, закрывая за собой дверь. Потом я скользнул в кровать к Ани, обнимая ее руками.
— Я притворилась, что сплю, — напугав меня, пробормотала она, прижимаясь к моей обнаженной груди. — Чтобы твоя мама забрала Ариэль.
Я усмехнулся.
— Прямо мать года, — пошутила Ани.
— Ты удивительная мама, — ответил я, целуя ее в лоб.
— Ты поделился со мной прошлым вечером, — сказал Ани, поднимая голову, чтобы поцеловать меня в кадык.
— Я скину это на смесь усталости и адреналина от спора, который состоялся у меня с Алексом, — пробормотал я в ответ.
— Так это было не всерьез? — спросила Ани.
— Нет, всерьез. — Я откинулся назад, чтобы посмотреть ей в глаза. — Правда способ подачи оставляет желать лучшего.
— Ну, ты определенно произвел впечатление. Как на шоу «Открытый микрофон», — она подняла над нами руку и широко развела пальцы, пожав плечами, словно она уронила микрофон.
— Ты такая задница, — засмеялся я, что кровать затряслась.
— Ну, это отличная история, чтобы ее рассказать Ариэль, — задумчиво произнесла она, приподняв подбородок. — Когда твой папочка боролся за нас, он так разволновался, что упал в обморок, словно викторианская дева.
— Я не падал в обморок. Я потерял сознание от усталости.
— Одно и то же.
— Это совсем не одно и то же.
— Помидоры, томаты.
— Ты собираешься сказать Ариэль, что я ее папа? — тихо спросил я, моя улыбка исчезла с лица, пока я оглядывал ее лицо. — Что я боролся за нее?
— А ты этого хочешь? — спросила она, ее губы дрожали.
— Да.
— Тогда, да. Я скажу.
Я вздрогнул, закрыв глаза от нахлынувших на меня эмоций. Мне хотелось кричать с крыш и натянуть одеяло на голову, чтобы отгородится от мира. Облегчение было всеобъемлющим.