* * *
Оставшаяся часть дня прошла медленно. Женщины готовили. Мужчины особо ничего не делали. Священник от морской пехоты приходил к нам, чтобы рассказать, как они отправят тело Генри домой, и объяснить, что пехотинцы буду рядом, чтобы помочь.
Мы поужинали, но по негласному решению, никто не сидел за кухонным столом. Семейный ужин только бы подчеркнул тот факт, что Генри умер.
Кэти пустила всех детей к себе в кровать на ночь.
Я прижал Ариэль к своей груди, сидя в кресле отца. Мне было нечем заняться. Казалось, что все в ожидании того, когда привезут тело Генри. В ожидании похорон. В ожидании того, как моя тетя развалится еще сильнее.
* * *
Пару дней спустя мы с Гевином собирали конструктор, когда Кэти пробежала мимо нас. Я схватил Гевина и поднялся на ноги, выйдя на крыльцо, где увидел, что Кэти прыгнула в объятия Шейна.
— Шейн, — выдохнула она, обнимая его за шею и утыкаясь в нее лицом.
— Папа? — сказал Гевин в замешательстве, смотря на меня, затем опять на действо перед нами. — Папа!
Он начал вырываться их моих рук, и как только я поставил его на ноги, побежал босиком по грязной подъездной дорожке.
— Привет, мальчуган, — сказал Шейн, немного отпуская Кэти, чтобы взять Гевина на руки.
Должно быть, кто-то услышал крик Гевина, потому что вскоре все дети выбежали на улицу, крича Шейну.
В моем горле образовался ком, когда Сейдж вылетела из дома, резко затормозив, и разразилась слезами.
— Ах, крошка, — сказал Шейн, поцеловав Келлера в макушку, прежде чем направился к старшей дочери.
Сейдж уже была большой, чтобы проситься на ручки, но казалось, это не имело значения, потому что Шейн поднял ее. Она обхватила его ногами и руками, как обезьянка, пока он поднимался по ступенькам, кивнув мне по пути.
Я задавался вопросом, буду ли носить Ариэль на руках, когда она станет такой большой. Затем мне захотелось удариться головой о дверную раму.
— Ладно, — сказала Кейт, вытирая лицо. — Здесь холодно. Все в дом!
Дети побежали обратно, счастливо болтая, а Кэти слабо улыбнулась им.
— Я так рада, что они его отпустили, — сказала она, когда я приобнял ее за плечи.
— Уверен, так и есть, — ответил я, целуя ее в висок. — Сколько времени у него есть?
— Не очень много, — она невесело рассмеялась. — Когда он снова уедет, будет в десять раз сложнее его отпускать.
— Не думай пока об этом, — сказал я, сжимая ее плечо. — Живи настоящим моментом.
— Ага.
Я зашел в гостиную, где дети обступили Шейна, рассказывая ему обо всем, что делали, пока его не было. Даже Айрис, которая еще не говорила много слов, без перерыва лепетала, борясь за внимание отца с братьями и сестрами. Они были так рады, что их маленькие щечки покраснели.