Он, Эссекс, входит и выходит, потому что то и дело прибывают гонцы. «Вести из Ирландии», – коротко поясняет он королю. Покуда трубят трубы и трепещут шелковые флажки, он продирается через кусты и болота, преследуя О’Конноров и О’Нилов, Каванов и Бринов: разбойников, грабителей и поджигателей, готовых открыть порты кораблям Поля.
В первом же бою Ричард копьем выдергивает противника из седла – лучший удар за много лет. Видели, как деревенский мальчишка втыкает нож в хлеб и поднимает его на острие? Так поднимают противника на копье, а его лошадь бежит дальше без седока. Удара, с которым он грохается на землю, почти не слышно, поскольку придворные орут, словно пьяные на медвежьей травле.
Ричард поворачивает коня. Его оруженосцы бегут к концу барьера. Ричард показывает зрителям пустую латную перчатку, будто те не знают, что его копье разлетелось в щепки. Генрих на ногах, в блеске золотой парчи, смеется и плачет от восторга. Все машут Ричарду, чтобы тот подъехал к королю, но он через узкую прорезь шлема не видит сигнала; наконец оруженосец берет лошадь под уздцы, и та, в клочьях пены, идет, фыркая и позвякивая сбруей. Король снимает с пальца алмазный перстень, что-то говорит; Ричард латной рукавицей принимает дар.
Следующий день – воскресенье. Ричард преклоняет колено и встает сэром Ричардом. Генрих целует его. Говорит:
– Ричард, вы мой алмаз.
Третьего мая зачинщики и защитники сражаются верхом, но уже не копьями, а затупленными мечами. Фицуильям, лорд-адмирал, сидит рядом с ним и говорит, перекрикивая лязг:
– С границы сообщают, что шотландцы собирают флот. По словам посла, Яков намерен отплыть во Францию с визитом к родне. Однако наши лазутчики говорят, его цель – Ирландия.
Он косится в сторону Норфолка:
– Лучше бы шотландцы наступали сушей. Милорд мечтает повторить ратные подвиги отца. Наше время не дает ему случая покрыть себя славой.
Фицуильям говорит:
– Мне нужно двадцать кораблей. Я должен поспеть к ирландскому побережью раньше Якова и отогнать его в открытое море.
Он кивает:
– Я прослежу, чтобы вы их получили.
Толпа оглушительно вопит: еще один рыцарь вылетел из седла на зеленую упругую землю, грохнулся тяжелыми доспехами и перекатился кубарем. Победитель снимает с него шлем, зрители рукоплещут. «Кромвель!» – кричат они.
– Вы сегодня популярны, – коротко замечает Фицуильям.
– Они приветствуют не меня, а моего племянника. Надо будет послать Ричарда вместо себя в совет объяснять мои траты.
Приходят счета за путешествие королевы по суше и по морю. Одни только ее тринадцать трубачей обошлись нам почти в сто фунтов. Не далее как сегодня утром он выписал сто сорок фунтов на возведение королевской гробницы – что нечестно, ведь Генрих никогда не умрет.