Поэтому, Анатолий не стал заморачиваться, а просто приказал расстреливать тех дураков, которые имели плохой слух, глупость попасться с награбленным добром и решат оказывать сопротивление аресту.
Колонна подъехала к трехэтажному особняку, но даже с улицы было понятно, что его покинули. Скрипела на ветру распахнутая дверь, хлопало открытое окно, шуршали разбросанные бумаги. Лишь вороны каркали в парке через дорогу.
— Тута, ваше высокоблагородие! Приехали мы!
Емец мрачно кивнул:
— Да, уж, вижу. Опоздали…
* * *
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. МИТАВА. ОПЕРАТИВНЫЙ ШТАБ СИЛ СПЕЦИАЛЬНЫХ ОПЕРАЦИЙ. 25 сентября (8 октября) 1917 года. Вечер.
Слащев грохнул по столу кулаком с такой силой, что Ермолаев едва не выронил поднос с чаем и бутербродами для графа.
— Вот, что сегодня за день, а?!
Адъютант с готовностью сообщил:
— Понедельник, ваше сиятельство! День, как известно, тяжелый…
Командующий поднял глаза на Ермолаева и рявкнул:
— Марш отсюда со своим чаем и со своим чертовым понедельником!!!
— Виноват!!!
Тот пулей вылетел из кабинета, умудрившись при этом ничего не уронить с подноса и чего не разбить.
Раскрасневшийся Слащев играл желваками, глядя на текст расшифрованного донесения.
— Идиоты!!! Господи, вот за что мне такое наказание? Где я так нагрешил?
Доклад подполковника Емца вывел графа из себя. Как такое могло случиться? Как дело, которое должно было стать еще одним благоприятным эпизодом в блестящей биографии подающего надежды офицера, вдруг превращается в катастрофу? И это именно в тот момент, когда негласно приглядывающий за его успехами Государь Император, прислал для личной оценки кандидата самого Прокудина-Горского, организовав целый спектакль вокруг его появления?
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. КУРЛЯНДИЯ. ТУККУМ. 25 сентября (8 октября) 1917 года. Вечер.
— Скажите, а погромы еще будут?
Емец поднял голову и с удивлением посмотрел на вошедшего в кабинет колоритного еврея. Тот поспешил представиться:
— Я, весьма извиняюсь за беспокойство, господин офицер, но я здешний раввин. Меня зовут Менахем Берлин.
Пригласив присесть, подполковник с интересом переспросил:
— Берлин?
Тот печально вздохнул, усаживаясь на венский стул:
— Аз ох-н-вей, господин офицер. В наше непростое время таки очень опасно иметь такую фамилию.
— Отчего же? Думаю, ребе Менахем, что во время германской оккупации жить с такой фамилией было вполне комфортно.
Раввин еще более печально возразил:
— Ох, не с нашим счастьем, господин офицер… Однажды средневековый раввин-философ Авраам бен Меир ибн Эзра сказал про таких как я — «Если кто-то начинает заниматься изготовлением гробов, то люди перестают умирать, если он станет изготавливать свечки, то солнце будет сиять, не уходя с небосклона». Вот и сегодня, сначала мы прятались от погрома, и благо эти, с волчьими хвостами вместо шапок, нас не заметили. Много что взяли, но я не жалуюсь. Ибо гласит еврейская мудрость, если у вас украли или пропали деньги, скажите: «Спасибо, Господи, что взял деньгами». И только ушли погромщики, не успели мы перевести дух, как ко мне во двор въехала ваша машины с той страшной пушкой. Каждый ее выстрел у нас тряслись стены и звенели стекла в окнах, мы думали, что завалится дом и погребет нас заживо в подвале. Кто бы нас оттуда доставал?