Емец внутренне усмехнулся, отметив про себя, что если бы раввин знал о том, что ему могли вообще дом завалить, чтобы стрелять по станции, то он бы так не жаловался на свое счастье. Но тот продолжал свою горестную повесть.
— Только-только прекратили стрелять из пушки, как устроили у дома стрельбу из пулемета. И каков результат? Пять трупов лежат у меня перед домом, а зачем мне такой лежалый товар, скажите на милость? А вы говорите. Где мы, а где счастье! Аз ох-н-вей, господин офицер…
Но затем, видимо спохватившись, переспросил:
— И снова извиняюсь, господин офицер, так будут ли опять погромы? Те ваши ушли, вы пришли, люди в городе волнуются, спрашивают, чего им ждать.
Анатолий понимал, что наступает критический момент и от того, какую версию он сейчас выдвинет на первый план, будет много чего зависеть.
— А были погромы, ребе Менахем?
— Аз ох-н-вей, господин офицер! Если на свете бывают погромы, то это таки были они! Грабили дома, отбирали нажитое имущество, а троих евреев зарубили шашкой насмерть! Что ж это, по-вашему, если не погромы?
— Я, как русский офицер, сожалею, что до прихода в город российской армии, в Туккуме произошли акты бандитизма и мародерства и пострадали подданные Его Императорского Величества Императора Всероссийского. Но порядок в городе восстановлен. Лица, пойманные с поличным, ждут трибунала. Те, кто оказывал сопротивление, были расстреляны на месте. Но допрос показал, что никаких антисемитских взглядов и убеждений у бандитов не было, а было банальное желание грабить и им было безразлично кого грабить. Мы это пресекли, русская армия вошла в город, так что никаких грабежей и убийств больше не будет.
Раввин хмуро буркнул:
— Издали все люди выглядят хорошими, господин офицер. На этих погромщиках тоже была русская военная форма.
Емец пожал плечами.
— Форма — это еще не аргумент. Мало ли на ком какая форма. Вы же сами говорите, что издали все люди выглядят хорошими. Они вот пришли в город со русским Знаменем Богородицы?
Вопрос был рискованный, но Анатолий понадеялся на то, что Шкуро не стал морочить голову с вывешиванием флага.
— Нет, никакого знамени у них не было, господин офицер. Но…
— Вот видите, ребе Менахем! — Емец сказал это с таким оптимизмом, как будто привел просто убийственный аргумент в свою правоту. — А мы входили в город и у нас на каждой бронемашине был установлен русский флаг и мы в рупор всем объявляли, что входит регулярная русская армия. Знамя Богородицы сейчас реет над этим зданием, и, как вы можете увидеть в окно, на бронетранспортере у входа точно так же реет наш красный флаг.