В третий день Святок извозчик привез меня, Варвару, драгоценный торт и подарки для детей в Лобковский переулок. Мы степенно поднялись на третий этаж, где нас уже ждали сам Шухов с семейством и гостями - двумя семейными парами коллег-инженеров. Мы быстро перезнакомились, моя спутница удостоилась удивленных взглядов, но ее появление вместе со мной списали на эксцентричность “американского инженера”. Впрочем, мы оба были свободными “людьми из общества”, клыки и копыта у нас не росли, туалет, ради которого Варвара месяц выносила мне мозг, был вполне хорош, так что наш первый совместный выход можно было считать удавшимся.
Коробка с тортом была водружена на отдельный столик и мы перешли к вручению подарков детям, которых набралось девять, включая дочь и двух сыновей Шухова. Дети принимали коробочки, серьезно кланялись или делали книксен и отходили в сторонку, где и начинали увлеченно шуршать обертками, освобождая кукол или солдатиков. Когда все разобрались, кто-то предложил устроить хоровод у роскошной пахучей елки, поставленной в кабинете хозяина. Мальчиков и девочек собрали в круг, Анна Николаевна, жена Шухова, заиграла на пианино чинную мелодию, хоровод двинулся и все запели “O Tannenbaum, o Tannenbaum, wie treu sind deine Blatter!” Я еще подумал, что довольно странно на русское Рождество петь немецкие песни, но мало ли у кого какие в семье традиции, дослушал до конца песенки и влез в круг со словами:
- А теперь давайте что-нибудь наше! - и не дожидаясь остальных, затянул:
- В лесу родилась елочка,
В лесу она росла… ну, подпевайте!
Зимой и летом стройная
Зеленая была!
Но мне никто не подпел и я замолк, недоуменно глядя на взрослых, которые с таким же недоумением смотрели и на меня. Так, это что же получается? Вряд ли песня запретная, ее что, вообще не знают?
- Миша, а что это за слова? - удивленно спросила Варвара.
- Ну как же - метель ей пела песенку, спи елочка, бай-бай, мороз снежком укутывал, смотри, не замерзай! Никто не знает? - нда, попал, надо тщательней следить за языком. Пришлось выкручиваться. - Я слышал ее в детстве от родителей и был уверен, что это песня из России.
Быстрее всех нашлась Анна Николаевна, она предложила пока разрешить детям натаскать гостинцев с елки, а мне выдать перо и бумагу, чтобы я записал слова, чем я и занялся, внутренне хихикая - надо же, “перепел Высоцкого”! Минут через десять, пока на елке бегущим по пороховой нитке огоньком зажигались разноцветные свечки, я вроде бы вспомнил все куплеты, во всяком случае, до финального, где “много-много радости детишкам принесла”, записал их, напел Анне Николаевне, насколько это возможно с моим слухом, мелодию и вскоре сводный хор, сжимая в руках пару листков с текстом, под аккомпанемент пианино исполнил новогодний шлягер.