Приехал я на Воздвиженку заранее, в надежде сыграть разок-другой в шахматы, но постоянных моих партнеров еще не было, и компанию мне составил молодой человек лет тридцати. Был он на редкость хорошо одет - галстук в тон костюму и рубашке, даже заколка в галстуке сидела как-то франтовски. Играть было трудно, у соперника были оттопыренные острые, почти эльфийские уши и мне приходилось все время себя сдерживать, чтобы не хихикать, отчего ходу на десятом я попал в неприятное положение и надолго задумался, по привычке начав бубнить какую-то мелодию.
Выбубнив боле-менее анализ позиции, я двинул пешку и поднял взгляд. Щеголь глядел на меня круглыми глазами, но тут же спохватился, вернулся к партии и сделал, как мне показалось, первый попавшийся ход - ошибочный, на мое счастье. Интересно, что его так ошарашило? Я ответил слоном и, пока противник задумался, встал, прошелся по комнате и огляделся, но за моим креслом тоже не было ничего особенно выдающегося.
- А, вот вы где! - раздалось от дверей, проем которых почти целиком занял Собко.
Я было собрался извиниться и сдать партию, но партнер тоже встал и двинулся навстречу Собко.
- Вы уже познакомились?
Мы синхронно переглянулись и отрицательно помотали головами.
- Как дети малые, ничего сами не могут, - хмыкнул инженер и представил нас. - Михаил Дмитриевич Скамов, изобретатель путеукладчика. Леонид Борисович Красин, мастер-путеец.
Красин??? Я чуть было не подпрыгнул на месте - это ж какая удача! Это ровно тот человек, который и нужен! Но пришлось взять себя в руки и сделать вид, что я как-то участвую в происходящем разговоре, а самому судорожно соображать, как бы его заполучить. Партийную кличку Красина я помню, “Никитич”, но черт его знает, может, он ей еще не пользуется, да и вывалить такое в лоб никак невозможно, тут же заподозрит. Черт, черт, черт, никак его нельзя упускать! Что же делать? Сейчас ничего не получится, надо тет-а-тет. Ладно, набьюсь потом прогуляться, глядишь, что нибудь и придумаю...
А Собко со своими шутками-прибаутками изложил наши проекты, вытряс из Леонида его соображения, не переставая всячески рекламировать машину, автосцепку и меня, как непризнанного гения железнодорожного строительства и даже человека крайне передовых взглядов, не убоявшегося вступить в схватку с жандармами, от чего я вяло отбрехивался. Но по разговору выходило, что запусти путеукладчики в течении года - сроки завершения Транссиба можно будет существенно приблизить. Красин дал пару ценных замечаний, обещал в следующий приезд в Москву (он разрывался между Харьковом, где доучивался в университете и работой топографом или мастером на разных дорогах) более подробно ознакомится с чертежами и мы разошлись. Вернее, ушел только Собко, а мы двинулись к Александровскому саду и далее вдоль него, к “Большой Московской гостинице” на Охотном ряду.